Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

Тот разволновался, говорил, что понял свою оплошность и теперь никто не услышит худого слова о его взводе. Под конец со слезами на глазах благодарил товарищей:

— Не забуду ваших советов…

На этом же собрании в сочувствующие записалось еще четыре красноармейца-пулеметчика. Заметно, что ячейка усиливает свое влияние. К нам тянутся бойцы. Нашим мнением интересуются командиры. Скоро мы сможем оказывать полезное влияние на всю жизнь команды. В ячейке есть развитые, толковые товарищи. Партийная работа улучшается. В протокол занесли важные решения. Не откладывая, стану добиваться, чтобы они выполнялись.

Товарищ Ринк подробно расспрашивал о собрании — какие вопросы, кто выступал, что говорил. Делился своими соображениями о наших людях и наших делах. Надеюсь, и он когда-нибудь придет в ячейку.

Сегодня утром полк двинулся на позицию. 1-й батальон перед рассветом ушел в деревню Ежи. По слухам, предстоит наступление. Нашу пулеметную команду можно пускать в дело. А вот в других ротах не все благополучно. За последние дни из полка дезертировали 15 человек.

12 апреля. Деревня Пермятская

Сегодня рано утром начальник нашей команды получил из штаба полка приказ: срочно послать последний пулеметный взвод на помощь 1-му батальону в деревню Ежи. При этом было сказано, что положение батальона трудное, а деревня имеет очень важное значение: она стоит на перекрестке двух трактов, один — на Залазнинский завод, другой — на Омутнинский.

Командует взводом Алексей Суслов, старательный и исполнительный товарищ, хороший пулеметчик. Только мне кажется, что Суслов порой излишне мягковат, минутами нервный, неуверенный в себе. Во взводе три «максима» и без малого три десятка человек.

Красноармейцы быстро собрались, сели на подводы и рысью двинулись вперед. Взводу предстоит горячее дело, и мы с товарищем Ринком, конечно, тоже решили ехать в Ежи. Каптенармус товарищ Панферов упросил взять его с собой.

За взводом шла полковая саперная команда. Ее, как и нас, послали на помощь батальону.

Не проехали и полпути, как узнали, что 1-й батальон под утро оставил Ежи и отступил в деревню Пермятскую. Белые из Ежей заметили наши подводы и открыли огонь. Тут кое-кто из пулеметчиков растерялся, засуетился, стал действовать нерешительно. Иные попытались здесь же, у дороги, залечь в снегу.

Мы с товарищем Ринком соскочили со своей подводы и бросились вперед. Он схватил под уздцы одну лошадь, я другую и — бегом. Так вышли из-под обстрела, добрались до Пермятской. Обошлось благополучно, никто не пострадал.

Когда пришли в деревню, узнали, как все произошло. Оказывается, беляки пять суток изо всех сил напирали на батальон. Семь раз ходили в атаку, с артиллерией, с пулеметами. 1-й батальон и временно переподчиненная ему 4-я рота не выдержали напора и отступили в Пермятскую. Отступали неорганизованно, спасались, кто как может. Из шести пулеметов батальонной команды уцелело только два. Говорят, будто остальные разбиты артиллерией. Сомневаюсь. Тем более, что паника в Ежах была — не приведи бог. Белые лыжники с флангов подошли к селу. С фронта била артиллерия. А у батальона — ни одного орудия, ни одного бомбомета, да и лыж нет.

Когда мы въехали в деревню Пермятскую, паника еще не улеглась. Белые продолжали артиллерийский и пулеметный обстрел. Растерянность передалась и нашим пулеметчикам. Вместо того чтобы быстро занимать позиции, они стали прятаться по дворам.

Начальник команды сам определил место для каждого пулемета. Я вместе с расчетами выкатывал «максимы» на указанные позиции: один поставили на правом фланге батальона, другой — на главной улице, в окне строящегося дома, у самых ворот поскотины, третий — шагов на триста сзади, чтобы можно было стрелять и прямо вдоль улицы, и влево — в сторону реки Вятки, — и вправо — туда, где открытое поле.

Обежал цепь пехотинцев. С одного места в цепи хорошо высмотрел расположение белых. Они ставили заставу, на глазах у нас строили из снега окопы, спокойно разгуливали по улице. Чтобы проверить бой правого пулемета, я сделал по белякам несколько выстрелов и пехотинцам посоветовал вести огонь залпами. Какое там! Они на меня зашикали, закричали:

— Перестань! Белых разозлишь, беду накличешь, начнут батареей палить. Без того весь день пропадаем. Уж лучше сидеть смирно.

Наши пулеметчики, наслушавшись всяких страстей, тоже приуныли.

Сейчас немного отогреюсь, кончу запись и пойду обратно на позиции.

Товарищи Ринк и Суслов ушли к командиру батальона. Должны скоро вернуться. Не будем их ждать. Начнем делать окопы из снега. Промерзшую землю долбить нечем.

На улице апрель, но снежно, холодно, словно в январе. Весной и не пахнет.

13 апреля. Завод Залазнинский

Чего только не видал я и не пережил в полку «Красных орлов», однако такого, как в прошлую ночь в Пермятской, не испытывал.

К вечеру пришел приказ: с рассветом наступать и отбить обратно Ежи. Все вроде бы стали готовиться. Но едва стемнело, до нас дошла недобрая весть: пехота приготовила белый флаг и при первом же нажиме противника решила сдаться.