Красные орлы

— Есть такое дело.

Через тучи вниз.

На земле под самолетом какие-то особые полоски, которыми она вся изрезана в разных направлениях, — окопы.

— Ишь, дьяволы, сколько новых понаделали! Только и штаб о них знать будет. — Нажим спуска фотографического аппарата, еще и еще.

Снимки сделаны.

— Ну, Миша, в штабе будут довольны.

По этим снимкам будет сделан план окопов, батарей; по плану можно заключить, где слабые стороны противника.

Работа началась. Самолет летит дальше.

Тонкие блестящие червяки — самолет над железной дорогой. Пока пусто на ней, не видно вагонов, но дальше будут они, и по их количеству Остроглазов заключит, что делает неприятель. Много вагонов, большое движение — неприятель готовит наступление. А, зная намерения неприятеля, можно их предупредить.

Внизу станция. Много составов стоит на железнодорожных путях. Несколько дымков вьется над вагонами — стоят под парами паровозы. Жизнь на станции кипит.

Внимание Остроглазова привлекает стоящий отдельно в стороне маленький составчик. Какой-то особенный: паровоз посредине.

— Миша, броневой, кажись!

Хватов снижается. Теперь сомнений нет — броневой поезд поляков.

— А ну-ка, Миша, давай попотчуем друзей. Давай ниже, лети над броневиком!

— Есть! Кидай лучше только.

— Готово.

Освобожденная от предохранителя бомба летит за борт самолета. Проходит несколько долгих для летчиков секунд. Самолет поворачивает.

Разорвется?

Вдруг огромный столб черного дыма; жадными глазами за борт — что-то она там, внизу, на земле натворила?

— Неудача, Миша! Даешь на броневой!

— Есть!

Снова самолет над броневым поездом, снова летит бомба за борт. Еще и еще.

— Ага, наконец-то. Вперед, Миша, — дело сделано!

— Молодец! Держим путь дальше.

Внизу остался догорать разрушенный броневик, вагоны. Путь исковеркан — работы хватит надолго…

4

Далеко уже забрался наш самолет в тыл неприятеля. Удачная бомбардировка подняла настроение. Весело было лететь с сознанием того, что неприятелю нанесен такой ущерб. Внизу все спокойно как будто — больших передвижений не видно.

— А не пора ли домой? А? — спрашивает Хватов.

— Пролетим еще немного вперед. Что-то уж больно спокойно. Не верится мне. Ведь в штабе не напрасно же говорили. Заглянем поглубже в тыл.

— Ну, ладно! Кроем!

Между тем опять облака — густой сыроватый туман.

— Бери высоту.

— Опасно. Компас что-то врет. Заплутаемся. В баках у нас ведь кот наплакал. Уж полтора часа полета.

— Еще полчаса — и назад. Сейчас ветер в лоб, — обратно скорей доберемся.

Опять просветы — видна земля, то-и-дело на мгновение показывающаяся под самолетом.

Ниже.

— Мишка, смотри: паны наступление надумали. — Опытный глаз Остроглазова видит в этих черных массах, появившихся вдруг на земле на шоссе, полки пехоты, кавалерии, батареи.

Работает фото, не отстает и карандаш.

— Айда обратно!

— Есть!

Поворот — и самолет летит обратно.

Теперь только бы не нарваться на самолеты противника или зенитку. А тут еще погода разгуливается, того и гляди — паны вынырнут.

— Нажимай, Миша, нажимай!

— Жму, друг.

Полный газ. Ведь нужно важное известие принести во-время — иначе плохо.

— Мишка, шрапнель! Паны кроют. Держись!

Зенитная батарея противника берет в «оборот» красный самолет. Но тщетно.

Привычный к таким приключениям Хватов легко уходит из обстрела.

Но тут оправдалась старая пословица: «Одна беда не бывает, а пришла беда — растворяй ворота». Не успели уйти от выстрелов, мотор начал капризничать, давать пробои.

— Миша, в чем дело? Бензин весь?

— Нет, бензин-то есть. Мотор дурит.

Перебои чаще. Вот-вот станет мотор.

Красным летунам не по себе: не то что струхнули, а жаль того, что результаты разведки не приведут ни к чему, — самолет сядет на занятой неприятелем местности, и им, пожалуй, в лапы панов придется попасть. Перспектива не из приятных.

Тах-тах… — мотор стал.

Медленно, большими кругами спускается самолет, коснулся колесами земли, стоит…

5

Не теряя времени, выскакивают летчики из самолета. Самолет остановился около опушки леса. Впереди поле.

Быстро, но без испуганной суетливости докопался Хватов до причины остановки мотора.

— Ерунда! Десять минут — и все будет готово.

— Что там?

— Провода от магнето…

— Мишка! Что это? Поляки…

— Где?

— Вон — по полю, вдали поля скачет толпа всадников.

— Живо, развертывай самолет!

— Есть.

— Слушай, — говорит Остроглазов, — все равно вдвоем не утечь. Я останусь. Живо за работу. Я задержу поляков.

— Постой, я не…

— Некогда тут. Скорее. Бумаги в самолете. Прощай!

И он твердо пошел навстречу врагу.

Остроглазов хорошо знал польский язык; к тому же рабочий костюм летчика везде одинаков, и он надеялся задержать врага на несколько минут, чтобы дать возможность удрать Хватову.

«Звезды красные… звезды… Что скажут?..»

Всадники почти рядом.

— Руби его! — кричит офицер. — Попались, большевистские собаки!

— Стойте! Вы за свои слова ответите! Какой я большевик? Я тоже польский офицер, — начинает врать Остроглазов.

— Польский офицер! Ха-ха-ха! Поляк — вы? А красные звезды, пся крев, на аэроплане для чего?

— Хватай его! Врет он!

Остроглазов призывает на помощь все свое хладнокровие и спокойно говорит: