Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор

Будущий премьер Дальневосточной республики П. М. Никифоров в 1909 году организовал с двумя солдатами кровавую «экспроприацию» почты на Иркутско-Ленском тракте. Как вспоминал Никифоров, «забрали только небольшую сумму, рублей двести, и два револьвера». Однако после ареста экспроприатора приговорили к повешению, заменив затем смертную казнь на 12 лет каторжных работ. (Для сравнения: сокамерник Никифорова получил шесть лет каторги за покушение на чиновника – заведомо более тяжкое преступление, чем грабеж на скромную сумму.) Компетентный эмигрантский источник поясняет причину сурового приговора: при «эксе» были убиты почтальоны, чьи револьверы, вероятно, и достались налетчикам. Мемуаристу, который с симпатией описывал матерых уголовников-смертников, сопротивлявшихся охране Иркутской тюрьмы, вспоминать о двух трупах за две сотни рублей показалось неудобным…[532]

В конце 1909 года будущий секретарь Дальбюро ЦК РКП(б) П. Ф. Анохин был приговорен Санкт-Петербургским военно-окружным судом к повешению за покушение на жандарма, затем помилован и отправлен на каторжные работы. Командир партизанского отряда, член Учредительного собрания и Народного собрания ДВР, военком пограничных войск ДВР П. А. Аносов в 1907 году получил 10 лет за попытку «экспроприации» кассы и хранение бомб[533]. (Впрочем, и благополучно работавшие при Колчаке управляющие Иркутской губернией и Нижнеудинским уездом эсеры П. Д. Яковлев и М. А. Кравков тоже судились при царской власти за экспроприации и хранение взрывчатки.)

Часть разоблачительных сведений об уголовниках на советской службе тогда же попадала в прессу. Известный благовещенский большевик Ф. Н. Мухин, свергший в начале 1918 года эсеровскую власть в Амурской области, участвовал в изготовлении и сбыте фальшивых денег, за что его подельники отправились на каторгу, а Мухин, вероятно за помощь следствию, через два месяца вышел на свободу. Владелец кузнечной мастерской, он арестовывался в 1908 и 1914 годах за подлог и на второй раз получил год арестантских работ. Исключенный из партии в июле 1917 года как бывший уголовник, Мухин уже в ноябре объяснял, что совершал преступления «ради спасения от голодной смерти своих товарищей, терпевших нужду». Общее собрание большевиков Благовещенска, выслушав Мухина, признало его «вполне искупившим свое прошлое» и восстановило в партии[534].

Одна из газет утверждала, что безграмотный Михайлов, назначенный красногвардейцами 27 февраля 1918 года начальником милиции Кузнецка, был содержателем городских кабака и публичного дома[535]. Член Красноярского совета В. Г. Солдатов в юности прошел через тюрьму и каторгу как убийца отца (за издевательства над матерью), потом, уже в армии, был осужден за хулиганскую выходку в красноярском театре, затем активно действовал в Красной гвардии, а после ее разгрома в Даурии скрылся и выдавал себя за организатора подполья в Минусинском уезде. Однако, выставив летом 1919 года свою кандидатуру в гласные Минусинской городской думы, был разоблачен как судимый за мошенничество. Впрочем, после возвращения красных его карьера, несмотря на три уголовные судимости, развивалась уверенно[536].

Комендантом Иркутска летом 1918 года стал недавно примкнувший к большевикам уголовник А. Шевцов, отбывавший в свое время бессрочную каторгу. В составе Центросибири (ЦИК Советов Сибири) был левый эсер и «ненормальный морфинист» Г. Цветков – один из создателей Красной гвардии на Забайкальской железной дороге. После неудачной попытки установления советской власти в Чите Цветков вернулся в Иркутск и 20 января 1918 года был задержан пьяным в бильярдной за то, что застрелил партнера по игре. Через несколько дней он был исключен из состава Центросибири, и следы убийцы на этом теряются. Начальником Главштаба Красной гвардии после Цветкова стал Н. И. Арцыбашев – по сведениям прессы, «не менее известный в Иркутске рыцарь зеленого поля» (т. е. бильярдист)[537]. Зампредседателя Комиссии по борьбе с контрреволюцией Иркутского губисполкома К. Т. Лагошный, анархо-коммунист, в 1910 году был осужден на 2 года 8 месяцев каторги за рассылку угрожающих писем с требованием денег для партийных целей[538].

В Иркутской губернии уголовный Михеев (турок по национальности, «был общим любимцем среди бывших уголовных ссыльных черемховцев») стал председателем Черемховского совета, но очень обиделся на статью в иркутской газете, где его прямо назвали уголовником, и «ушел от работы на время, ругая всех политиков и проклиная законы». В состав Черемховского совета входил и некто Кузнецов – «коллега» Михеева по каторге (оба погибли летом 1918 года в боях с белыми)[539]. В начале 1918 года уголовники, заявив о принадлежности к анархизму, образовали и совет, и Красную гвардию в селе Троицком Голуметской волости Черемховского уезда, вскоре вызвав своими бесчинствами восстание крестьян.