Красные пианисты

 При этих словах Геринг, которого только что отчитал Гитлер, перестал переминаться с ноги на ногу. А Гиммлер непроизвольно снял пенсне и стал зачем-то протирать стекла.

 Гитлер понимал, какой эффект произведут на генералов его слова. Он как раз и рассчитывал на этот эффект.

 — Все, господа! Вы свободны! Мне надо подумать. Цейцлер, останьтесь. Геринг, вы тоже можете идти.

 — Мой фюрер, у меня к вам неотложное дело, — сказал Гиммлер.

 — Хорошо. Останьтесь.

 Когда все вышли из бункера, Гитлер обратился к Цейцлеру. Видно, они говорили о чем-то до совещания, а теперь Гитлер решил закончить разговор.

 — Неужели они сдались в Сталинграде по всем правилам? — возбужденно заговорил Гитлер. — И нельзя было организовать круговую оборону? В конце концов, всегда есть последний патрон!

 Гиммлер сразу понял, что речь идет о фельдмаршале Паулюсе. Получив сообщение о его пленении, Гиммлер сам был крайне удивлен. Он еще тогда сказал Шелленбергу: «Никогда немецкие фельдмаршалы не сдавались в плен!»

 Звание фельдмаршала Паулюс получил в канун Нового года, когда уже было ясно, что ни один человек не сможет больше вырваться из сталинградского котла. Радиограмма Гитлера о присвоении генерал-полковнику Паулюсу звания фельдмаршала была не чем иным, как советом, равносильным приказу, — застрелиться.

 Но Паулюс не сделал этого. И его поступок не давал Гитлеру покоя: он требовал все новых и новых подробностей, которые хоть как-то, с его точки зрения, могли бы оправдать факт пленения.

 — Может, с ним произошло то, что произошло с генералом Жиро? [9]18] Он ехал на автомашине, попал в засаду, вышел, тут на него накинулись и схватили…

 — Если бы так, мой фюрер, — вздохнул Цейцлер. — Остается единственная надежда, что он был ранен.

 — Не стоит обманывать себя, Цейцлер! — вдруг заявил Гитлер.

 — Да, пожалуй, вы правы, мой фюрер. У меня есть письмо фон Белова. Он пишет: Паулюс — под вопросом. Зейдлиц пал духом. Шмидт тоже пал духом!..

 — Удивительно! — воскликнул Гитлер. — Если у простой женщины достаточно гордости, чтобы, услышав несколько оскорбительных слов, выйти, запереться у себя и застрелиться [10], то я не испытываю уважения даже к солдату, который в страхе отступает перед противником и сдается в плен. К солдату! Я уже не говорю о фельдмаршале!

 — Да, это непостижимо, мой фюрер! Он должен был покончить с собой, как только почувствовал, что нервы сдали.

 — Теперь их отправят в Москву, повезут в ГПУ, а там они все подпишут…

 — Я все-таки этого не думаю, мой фюрер, — пытался возразить Цейцлер.

 — Что? Что их повезут в ГПУ?

 — Нет! Что они там подпишут…

 — Падение начинается с первого шага. Тот, кто сделал этот шаг, уже не остановится. Вот увидите! Они в ближайшее время выступят по радио. Их сначала запрут в крысином подвале, а через два дня они заговорят… Гитлер наконец в изнеможении замолчал. Пауза на этот раз затянулась.

 — Я могу быть свободен, мой фюрер? — спросил Цейцлер.

 — Да, да, генерал… Идите.

 Когда Цейцлер ушел, Гитлер устало опустился в кресло.

 Гиммлер тоже присел в кресло напротив.

 — Вот с каким человеческим материалом приходится нам иметь дело, Генрих.

 — Я закончил книгу об артаманах, мой фюрер. Это были другие люди.

 — Да, да, я слышал… Но, надеюсь, не эту новость вы пришли мне сообщить?

 — Да, мой фюрер, не эту.

 — Говорите. Я устал и хочу отдохнуть.

 — Мой фюрер, мы с Шелленбергом задумали операцию. Но нам нужна ваша подпись под одним документом…

 — Разве у вас мало прав, Генрих, разве вашей подписи недостаточно?

 — Речь идет о приказе генштабу разработать план захвата Швейцарии.

 — Швейцарии?

 — Этот план будет существовать только на бумаге. Я уже докладывал, мой фюрер, что на территории этой страны свили гнезда вражеские разведчики. И чтобы заставить «нейтралов» разворошить эти гнезда и уничтожить, нужен этот план…

 — Понимаю, понимаю, — оживился Гитлер. — Но как он станет известен «нейтралам», ведь, насколько я понимаю, план должен готовиться в строжайшей тайне?

 — Об этом позаботится Шелленберг, — ушел от прямого ответа Гиммлер. Он не мог и не хотел говорить, что его служба располагает точными данными о наличии изменников в самом генеральном штабе.

 — Но поверят ли «нейтралы»? — спросил Гитлер.

 — Поверят. Нужно только, чтобы на время генерал Дитль со своим штабом из Норвегии перебрался бы поближе к швейцарской границе.

 — Но генерал Дитль мне скоро понадобится в другом месте.

 — Это займет совсем немного времени. Недели две, может, три…

 — Эти шпионские гнезда были связаны с «Красной капеллой» в Германии?

 — Да, можно сказать, что это звенья одной цепи.

 — Их нужно вырвать, выжечь! Дотла! — тотчас же обозлился Гитлер. — Эти слюнтяи из нашего верховного суда приговорили двух баб из «Красной капеллы» к заключению в тюрьме. Я тотчас же вызвал Геринга и сказал, что такой приговор никогда не будет утвержден мной. И пусть все запомнят, что враг, изменник не имеет пола! Он не имеет возраста! Женщина ли, старик! Все равно! Изменник всегда остается изменником, и только смертная казнь — единственное достойное этому наказание!

 — Муж графини Эрики фон Брокдорф застрелился, — сообщил Гиммлер.