Красные сестрицы (ЛП)

— Дешево — это хорошо, — киваю я. — Когда едем?

Теперь, когда все решено, хочется уехать немедленно. Я борюсь с желанием запрыгнуть в машину Сайласа и отправиться в город. Рози гладит меня по голове, пытаясь немного успокоить.

— Не знаю… Через неделю или около того. Не слишком быстро? Лучше выбраться отсюда до начала фазы, прежде чем фенрисы войдут в раж, — объясняет Сайлас.

— Через неделю… Отлично, через неделю!

Я вздыхаю и смотрю на сестру, читаю невысказанный ответ в ее взгляде.

— Через неделю, — тихо соглашается Рози.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

РОЗИ

Скарлетт все делает сразу, не откладывая на потом. Как только Сайлас уходит, она тут же принимается собирать вещи, готовясь к нашему переезду. Мы говорим об этом буднично, словно обсуждаем покупку кухонного стола, ведь мы пришли к молчаливому согласию, что уезжать отсюда надо быстро. Так будет легче — взять и уехать, не задерживаясь, не думая об этом. Сложно покидать дом, в котором мы выросли. Каждая комната хранит воспоминания — и хорошие, и плохие. Разум гонит болезненные мысли прочь, чтобы избавить меня от угрызений совести, но с переездом тесно связано то, о чем я не могу не думать.

Я буду жить с Сайласом Рейнольдсом.

Мы станем делить одну и ту же квартиру, одни и те же комнаты, душ, кухню, пол. Где будет спать он? А я? Что он подумает, когда увидит, что с утра мои волосы похожи на комок кошачьей шерсти? И самое главное: а почему, собственно, я из-за этого переживаю? Впрочем, помощи ждать неоткуда — с таким вопросом не подойдешь к Скарлетт или, тем более, к Сайласу. Миллионы мыслей вертятся в голове, не давая покоя всю неделю, пока я укладываю вещи.

Как только я начинаю собираться, становится ясно, что у меня скопилось огромное количество всякой всячины: рисунки и фотографии: деревянные фигурки, которые Сайлас и его братья сделали для нас со Скарлетт; старинные безделушки, давным-давно подаренные бабулей Марч, которые помогают мне удержать в памяти то немногое, что я помню о раннем детстве. Может, взять их с собой? Нет, мы берем только самое необходимое.

Тем не менее за два дня до отъезда, пока сестра ворчит над картой, отмечая места грядущей охоты, я аккуратно заворачиваю в старые футболки две бабулины миски зеленого стекла.

Утром, в назначенный для переезда день, к нам заглядывает Сайлас.

— Готовы? — спрашивает он.

— Да, — отвечаем мы синхронно. Наши голоса неотличимы друг от друга.

Сайлас наотрез отказывается иметь дело с шипящим Баламутом, которого надо усадить в переноску. Я делаю вид, будто все в порядке, и пытаюсь взять кота на руки, но он пулей срывается с места. Да легче спеленать фенриса, чем засунуть Баламута в клетку. Мы со Скарлетт бегаем за котом по дому, а Сайлас безостановочно хохочет над нами. В конце концов мы загоняем кота в угол, и пока он думает, куда бы нырнуть, Скарлетт метко набрасывает на него корзину для белья. Общими усилиями мы загоняем Баламута в переноску и запихиваем ее на заднее сиденье машины. Кот истошно вопит.

— Может, все-таки оставим его? — шутит Сайлас. Расположившись на заднем сиденье, Скарлетт осматривает свежие следы когтей поверх шрамов, оставленных фенрисами, и, похоже, готова принять шутку всерьез. Сайлас садится за руль, я пристраиваюсь рядом. Сайлас вручную замыкает провода зажигания и пару раз бьет по радиоприемнику: тот немедленно оживает и разражается громким шипением.

— Кстати, предупреждаю заранее — станцию переключать не буду, — сообщает наш друг.

— Что, так любишь попсу? — спрашиваю я, когда внезапно заигравшая веселая песенка заставляет меня поморщиться.

— Терпеть не могу, — отвечает Сайлас. — Понимаешь, в прошлый раз я сменил станцию, а машина заглохла. И не опирайся на свою дверь — иногда она сама по себе открывается.

— Э-э… зашибись, — выдавливаю я и отодвигаюсь подальше от двери, но оказываюсь слишком близко к водителю.

С болезненной ясностью осознавая присутствие сестры на заднем сиденье, я сгораю от желания прижаться к Сайласу всем телом и вздрагиваю, пытаясь избавиться от наваждения.

— Ну что ж, — произносит Сайлас, и в машине воцаряется тишина, если не считать утробных стонов поп-дивы и обиженного басовитого урчания Баламута.

Двигатель ревет, а мы смотрим на наше жилище. Внезапно что-то сжимается у меня в груди, хочется подбежать к домику, утешить его, объяснить, что мы обязательно вернемся, отопрем двери, не дадим засохнуть саду и огородику.

Это всего лишь дом.

В зеркале заднего вида я встречаюсь глазами со Скарлетт. Она смотрит на меня так, будто все понимает.

— Поехали, Сайлас, — говорит она неожиданно мягко.

Мне становится легче от того, что не я это сказала. У меня попросту не хватило бы духа. Сайлас поворачивается всем телом, сдавая назад, и случайно задевает мое плечо.

— Извини, — шепчет он тихо, как будто мы в церкви.

Я качаю головой, а Скарлетт, уютно устроившись на заднем сиденье, накрывается плащом вместо одеяла.