Красные сестрицы

Сайлас понимающе кивает и проводит большим пальцем по шрамам у меня на руке. В воздухе плывет запах жасмина. Несколько мгновений мы едем в полном молчании.

Наконец Сайлас останавливает машину на засыпанной гравием дорожке. Входная дверь распахивается, двор рассекает длинная полоса света.

— Ого! — негромко восклицает Сайлас и глушит зажигание.

Сквозь лобовое стекло я слежу за его взглядом: в дверях кухни стоит Рози, скрестив руки на груди; глаза сестры пылают гневом.

— Рози… изменилась.

— Да уж. Если под «изменилась» ты подразумеваешь «разозлилась». — Я вздыхаю и открываю дверь машины. — Подожди минутку.

ГЛАВА ВТОРАЯ РОЗИ МАРЧ

Сестрица вернулась. Я расхаживаю у входной двери, стараясь собраться с силами. «У тебя есть полное право расстраиваться, — убеждаю я саму себя. — На этот раз не давай ей спуску». Яростно моргаю и пытаюсь восстановить дыхание. Смириться я могу со многим, но трудно сохранять безразличие, когда родная сестра считает, что ты ни на что не годишься.

Со вздохом распахиваю старую деревянную дверь и шагаю вперед.

Дверь захлопывается за моей спиной и обрывает лучик света с кухни, просочившийся в темноту. Мое лицо горит и, наверное, приобрело пунцовый оттенок, руки сжаты в кулаки. Раз сестре нравится думать, что я еще ребенок, я и буду вести себя как ребенок. Кидаюсь вперед, делая вид, что хрустящий гравий не врезается мне в босые ступни. На дороге маячит машина Сайласа — вероятно, он охотился вместе со Скарлетт. С ним я разберусь позже. Сестра со вздохом выставляет руки перед собой, словно успокаивая дикого зверя.

— Ты ведь обещала! — с досадой восклицаю я и бросаю охапку пурпурной ткани к ее ногам — это мой плащ, почти того же цвета, что и у Скарлетт.

— Рози, послушай…

Я выхватываю из-за пояса два кинжала и швыряю себе под ноги. Роговые рукояти с глухим стуком ударяются о каменистую дорожку — ну и пусть, я разозлилась не на шутку. Скарлетт вечно меня пилит за небрежное отношение к оружию, но сейчас она и слова об этом не говорит. На мгновение воцаряется тишина, которую нарушают только крики сов. Скрещиваю руки на груди и яростно сверлю сестру взглядом.

— Ну, хватит дуться! — стонет Скарлетт.

Она наклоняется за моим плащом и кинжалами. Лунный свет блестит на тонких глянцевых полосках у нее на плечах — ровные шрамы уходят под вырез майки. Сестра подталкивает вещи ко мне, но я не двигаюсь с места.

— Я не дуюсь! — рявкаю я и тут же понимаю, насколько капризно это звучит. — Скарлетт, я умею охотиться! Тебе вовсе не обязательно самой каждый раз срываться в темноту.

— Фенрис был один, и он искал добычу. Если бы я стала тебя дожидаться, сегодня кто-то мог бы погибнуть. Тебе не нужна такая ответственность.

— Могла бы и сказать, куда собираешься! Как мне начать охотиться в одиночку, если ты приканчиваешь любого волка, стоит ему добраться до Эллисона?

— Слушай, Рози, ну извини. Пожалуйста.

— То, что ты старше, не дает тебе права обращаться со мной как с идиотом-подручным! — кричу я, и на последнем слове выдержка мне изменяет.

Хочется, чтобы голос звучал яростно, но в мой крик вкрадывается боль, а губы дрожат: того и гляди расплачусь. Ненавижу! Будто бы у моей злости есть какой-то предел, за которым ярость сменяется болью. С сестрой такого не случается — ее тело неизменно остается крепким, напряженным, идеально натренированным и вышколенным. Ее тело не допускает слез — такой функции в программе тренировок не предусмотрено.

— Только я вот что еще скажу… — донесся мужской голос.

Дверь со стороны водителя распахивается, Сайлас выглядывает наружу. Его лицо по-прежнему скрывает темнота.

— Я ей помогал. Так, к сведению. Если тебе будет легче… Ей понадобилась помощь. Знаешь… по-моему, это ей послужит уроком.

В его голосе звучит легкая ирония, и почему-то моя злость начинает рассеиваться.

— Спасибо, Сайлас, — негромко благодарит Скарлетт. — Достань мои вещи из-под сиденья, а?

Сестра обходит меня и отворяет входную дверь. На какую-то долю секунды, пока дверь снова не захлопнется, луч света выхватывает из темноты лицо Сайласа. Я украдкой смотрю на него еще раз. Сайлас изменился, я помню его другим. Но что переменилось: линия подбородка, длина волос, а может, глаза? Всегда ли они были серо-голубыми, как океанский простор? Не могу определить, что странного в его лице, фигуре, в нем самом.

Наверху, прерывая мои мысли, хлопает дверь в спальню Скарлетт. Я закатываю глаза и ковыляю к дому. Теперь, когда прилив адреналина спал, острые осколки гравия причиняют куда больше неудобств.

— Скарлетт не больно-то изменилась, — говорит Сайлас у меня за спиной.

Я киваю и морщусь: особенно острый камешек впивается в пятку.