Красные шипы

Это обычное дело в нашем кругу. Моя собственная бабушка говорит мне устраивать вечеринки только для того, чтобы она могла похвастаться мной перед своими друзьями. Ее обычная речь была бы чем-то вроде:

“Оценки Себастьяна такие многообещающие. У него даже лучше, чем у Брайана, когда он учился в школе.”

“Футбол? О, это просто хобби, которое он бросит, как только выйдет в мир. Себастьян… расскажи им, как ты получил пятерку, просто противореча своему профессору.”

История, которую бабушка любит пересказывать снова и снова, потому что, по ее мнению, это подписано и скреплено печатью, что у меня есть политические гены, которые делают из меня Уивера.

Так что, хотя все ожидают, что мне нравятся вечеринки, я их ненавижу.

Единственная причина, по которой я появляюсь, — это посвятить лицом, прежде чем я исчезну в углу, где меня никто не сможет найти. Тогда мои темные, извращенные мысли нападают на меня, и я обычно заставляю себя участвовать в бессмысленном веселье. Но не сегодня вечером. Сегодня вечером моя кровь кипит, и мои кулаки сжимаются вокруг телефона, пока я обыскиваю толпу.

Ища ее.

Мою игрушку.

Я планировал заставить ее бежать сегодня. Прошла неделя с тех пор, как я в последний раз преследовал ее, хотя она намекала на это в каждом из наших разговоров. Она без слов спрашивала меня, почему я не схватил ее и не прижал к земле.

Почему я не натравил зверя на добычу.

Она мазохистка, моя Наоми. Всего несколько дней без нашей извращенной игры, и она вылезла из своей скорлупы, чтобы умолять об этом. Я отмахнулся от ее тонких заигрываний и притворился невинным, хотя на самом деле я строил планы на сегодняшний вечер.

Это не весело, когда жертва знает, что за ней будут гоняться. Поскольку я почувствовал, что она начала ожидать этого, мне пришлось переключить передачу. Я держал ее в напряжении всю неделю, едва прикасаясь к ней, кроме поцелуя или грязных прикосновений, когда она смотрела свои настоящие криминальные шоу, пока ее мама была на кухне. Я тоже не всегда давал ей кончить. Она обзывала меня и проклинала как по-английски, так и по-японски, в то время как я просто ухмылялся. Мне нравилось держать ее на грани и видеть, как она вздрагивает каждый раз, когда я оказываюсь рядом. Мне нравились ее вздохи, когда мои пальцы погружались в нее, и звук ее приглушенных стонов, когда она изо всех сил старалась не достичь оргазма. Но что мне понравилось больше всего, так это предвкушение, которое нарастало внутри нее до такой степени, что переполняло ее.

Потребовалось так много усилий, чтобы достичь такого уровня пыток. Я даже мучился в процессе, давая себе синие шары. Я прибегнул к яростной мастурбации, представляя, как киска Наоми душит меня, пока я держу ее. Я фантазировал о том, как накручиваю ее темные пряди на свои пальцы, посасываю ее пыльно-розовые соски и сжимаю руки на ее бедрах, когда трахаю ее на земле.

Я мастурбировал, представляя ее распростертой, борющейся со мной, пока я насиловал ее сиськи, пока она не зарыдала, а ее влагалище не заплакало по мне. Или образ ее широко раскрытых темных глаз, когда она смотрела на меня, задыхаясь от оргазма. Или образ того, как она царапается и извивается подо мной, когда ее влагалище душит мой член. Но это не могло продолжаться так долго. Сегодняшний вечер должен был принадлежать зверю и игрушке. Но я не рассчитывал, что она придет на вечеринку к Оуэну. Не тогда, когда она непреклонна в уничтожении всех форм своей социальной жизни.

Только когда я увидел селфи, которое Люси опубликовала в социальных сетях, я чуть не потерял самообладание. Я снова чуть не теряю самообладание, когда замечаю ее в толпе. Наоми одета в красное платье с полностью обнаженной спиной. Материал спереди едва прикрывает ее грудь и завязан на животе золотым кольцом, открывающим пупок. Она выглядит горячей и чертовски греховной, и я хочу сорвать с нее это платье и трахнуть ее, засунув член ей в рот.

Но это не единственные мысли, бушующие в моей голове. Мой взгляд прикован к каждому ублюдку, который смотрит в ее сторону или облизывает губы, проходя мимо нее.

Я делаю глубокий вдох. Я не из тех, кто позволяет своим эмоциям взять верх над собой, по крайней мере, с тех пор, как меня научили быть хладнокровным и никогда не показывать свои намерения на публике. Быть открытой книгой — верный способ стать мишенью. И я всегда был предназначен только для того, чтобы быть хищником.

Так какого хрена я фантазирую о том, как повалю всех до единого ублюдков на землю? Оуэна, Джоша, Прескотта и еще несколько человек из футбольной команды и команды поддержки окружают ее, как акулы в зараженной воде. Есть еще Люси и Рейна, но я их не замечаю. Все, что я вижу, — это члены, которые нужно отрезать за то, что они смотрят на мою девушку, когда она так одета.

Моя девушка.

Я замираю при этой мысли.

С каких это пор Наоми стала моей девушкой? Все это время я думал только об игре, в которую мы играли, и о джекпоте, который я сорвал, найдя кого-то, совместимого с моей самой темной стороной. Я никогда не рассматривал это как нечто большее.

Это ложь.