Красные цепи [Трилогия]

Три минуты. Еще пять, максимум семь минут — и Пожарская будет здесь.

Во дворе сгустилась тишина напряженного ожидания. Ни одна тень не шевельнулась в темной арке или в скрытых сумраком углах двора. Ничьи шаги не прозвучали в тиши. И я даже не чувствую чьего-либо присутствия, находясь один на один с темнотой, дождем и молчаливыми домами.

Я переступаю с ноги на ногу, немного меняя положение уставшего тела, и снова замираю. Время нехотя перетекает в будущее длинными, тягучими каплями.

Где же ты? Может быть, стоишь так же, как и я, в арке, ведущей в соседний двор, скрытый от меня непроницаемой чернотой? Или войдешь сюда вместе с жертвой? Или каким-то непостижимым образом почувствовал мое присутствие и ушел охотиться в другое место?

В этот момент до моего слуха доносится пока далекий, но быстро приближающийся ритмичный звук. Я прислушиваюсь. Ошибки быть не может: это поспешно стучат по асфальту женские каблучки.

* * *

Вервольф любил менять места охоты — так было интереснее. Конечно, существовали и определенные ограничения, носившие чисто практический характер, но и с их учетом в его распоряжении оставался огромный участок каменного леса, лабиринты которого он изучил не хуже, чем в свое время знал чащи родных карельских лесов. У него были тут любимые опушки и темные просеки, тайные, скрытые от людских глаз тропы, о которых знал только он, а еще подземелья и подвальные норы, которые он, как истинный волк, несомненно предпочитал чердакам и крышам. Он знал обитателей этого леса — ночных, таинственных, старых, скрытых от глаз людей, и они тоже знали и уважали его.

Он немного покружил по окрестностям, скользя вдоль стен призрачной исполинской тенью в своем плаще с капюшоном, принюхиваясь, приглядываясь, а еще полагаясь на то чутье, которое выходило за рамки привычных чувств, нужных лишь для грубого, зримого мира, и которое лучше других подсказывало ему близость жертвы. Жертвы, которая так же неизбежно и безошибочно встречает охотника, как и охотник находит ее. Где-то за пределами этого мира незримые нити судьбы уже связали их воедино, и теперь нужно только дождаться, когда рок приведет их друг к другу.

Вервольф постепенно сужал круги, пока наконец не остановился в центре неприметного, тесного двора. С шумом потянул носом воздух: сырость и плесень — все как обычно. Издалека доносится приглушенное гудение машин, одинокое громыхание запоздалого трамвая, стук тяжелых капель, срывающихся с крыши дома на железную прогнившую кровлю ветхого сарая, притулившегося у стены в темном углу. Где-то на самой границе ощущений он чувствует присутствие людей, но чутье охотника подсказывает, что это еще не та жертва, ради которой он затаился во мраке.

Но вот он насторожился, приподняв к черному небу большое белое неподвижное лицо, похожее на человеческую маску, неловко натянутую на морду зверя. И тут же до его слуха донеслось далекое постукивание каблучков об асфальт. Вервольф коротко фыркнул и пошел навстречу звуку торопливых шагов. Время встречи настало.

* * *

Алина старалась ехать медленно, посматривая в боковые окна на тускло освещенные тротуары и пару раз попытавшись заглянуть в салоны проезжавших такси. Время от времени она путалась в плотном переплетении узких улочек, многие из которых имели только одностороннее движение, и приходилось искать объезд и снова плутать среди теней, фонарей и перекрестков.

Путь до дома, адрес которого дал ей Гронский, занял пятнадцать минут. Алина остановилась напротив чернеющей полукруглой арки и заглушила двигатель. Дождь сразу покрыл лобовое стекло холодной испариной капель. Алина некоторое время сидела в тишине, барабаня пальцами по рулю и посматривая в сторону входа во двор.

«Ни в коем случае не входите» — так сказал Гронский. Ни в коем случае.

Из двора не доносилось ни звука. Впрочем, дождь и далекий гул проспекта заглушили бы что угодно, кроме разве что криков и выстрелов.

Ни криков, ни выстрелов.

Алина не сводила глаз с темной арки, словно ожидая, что оттуда сейчас выскочит чья-нибудь окровавленная, отчаянно вопящая фигура.

Никто не появлялся из темноты.

Алина отчетливо представила себе, что сидит вот так полчаса, час, а когда наконец заходит во двор, то видит на земле два распростертых тела, страшно искромсанных и с одинаково окровавленными лицами.

«Ни в коем случае не входите».

Да какого черта?!

Она решительно вышла из машины, захлопнула дверцу и поплотнее застегнула пиджак — пальто было оставлено в осажденном очередью гардеробе «Венеции». Она подняла воротник и быстрыми шагами направилась ко входу во двор.

Алина прошла через мгновенно поглотившую ее темноту длинной арки и вышла на середину небольшого квадратного двора, щурясь и оглядываясь по сторонам. Так, вот, кажется, нужная дверь…

Высокая фигура в черном возникла рядом ней мгновенно, как будто метнулась стремительная тень от качнувшегося под порывом ветра фонаря. Алина только почувствовала легкое дуновение и чуть отшатнулась, инстинктивно выставив руку и не успев даже вскрикнуть.

* * *