Красные туманы Полесья

– Не только, – уклончиво ответил Шелестов и попросил: – Не задавайте, пожалуйста, вопросов, Петр Михайлович, на которые, как вы сами понимаете, мы ответить не сможем.

– Ладно, а как называть-то вас?

– Меня майором зовите, партизана – Григорием.

– Да того я знаю, видел. Значит, майор. А остальных?

– А остальные в наш разговор вмешиваться не будут, если только кто-то не пожелает свой вопрос задать. Кто мы, вам, Петр Михайлович, знать не надо. Вы уж извините. Так почему комендантский час – самое подходящее время для передвижения по поселку?

Матвеев по старой привычке смахнул со стола несуществующие крошки и ответил:

– Все просто, майор. Народ у нас запуган. Никто и не подумает выходить из дома в комендантский час. Все население после восьми вечера сидит дома. Раньше с десяти было, потом с девяти, а как диверсанты наши разгромили сборище главарей нацистов в Минске, с восьми стало. Кстати, не ваша работа? – Матвеев с хитрецой посмотрел на Шелестова.

– Ну что вы, – с улыбкой ответил майор. – Такое геройство нам не под силу.

– Да? Ну и ладно. Значит, другие постарались. Так вот, гитлеровцы за время действия комендантского часа расслабились, однако сейчас вроде встряхнулись, чего-то боятся, вчера охранный взвод к вокзалу прислали. Но подготовленные люди пройдут, главное – знать, где идти.

Шелестов согласно кивнул и сказал:

– Золотые слова, Петр Михайлович. Вы ведь знаете, где надо идти, не так ли?

– Знаю.

– Укажите на схеме. – Майор развернул лист бумаги.

Матвеев достал из шкафа простой карандаш, подточил его.

– Вот мой дом. – Петр Михайлович поставил жирную точку на схеме. – Из него огородами выходите к проулку. Пересекаете улицу Ворошилова, ныне Ямскую. Вот здесь вам следует быть осторожными, хотя освещения нет, перейти можно. Далее заходите в этот вот переулок. По краям кусты, деревья, если появится патруль, спрятаться можно. Да идти нет ничего, всего один квартал. Пройдете проулок и свернете направо, в так называемую промышленную зону, которая тянется вдоль почти всей Восточной улицы. Выберетесь к зданию МТС и автобазе.

– Это той самой, где директором был Калач? – спросил Шелестов.

– Он самый и есть. Но там обычно спокойно. За автобазой пойдет Восточная улица. Ее пересечете и выйдете к реке. По берегу торчат кусты да ветлы. Идете прямиком на север. Слева за Восточной останутся автобаза, швейная фабрика, переулок, где магазин у поворота на улицу Трудовую.

– Она ведет к центру?

– Да, к площади Свободы, ресторану, клубу, школе, где устроен солдатский бордель.

– Бордель нам не нужен.

– Ну и хорошо. После Трудовой будет обувная фабрика, переулок, которым заканчивается промышленная зона, за ним частный сектор, там почти все дома брошены. Через квартал начинается улица Береговая. Вам туда, в третий дом справа, но лучше зайти огородом, подворьем, там кусты. Слева крайний дом, где Калач с эсэсовцами еврейскую семью загубили, но сейчас и он пуст. Полицаи только после убийства прошли по улице, пытали людей, оставшихся на подворьях, чего видели, слышали. Ответ они получили самый обычный, мол, никто ничего не видел, и больше туда не совались. Уверен, поселок весь пройдете, а вот как встретит нежданных гостей Рогоза, не знаю. Может и пальнуть, у него есть ружье. Способен и сбежать.

Шелестов кивнул на Зайцева и сказал:

– Рогоза знает этого парня.

– А, ну тогда другое дело, Зайцев пусть и заходит первым. – Петр Михайлович поставил еще одну жирную точку на схеме, обозначил подворье Рогозы. – Это все, товарищ майор.

Шелестов взглянул на часы.

– А время-то идет. Где-то через час нам можно будет выходить.

– Через полтора, – посоветовал Матвеев. – Я на всякий случай зайду к соседу, через огород которого вы пойдете, отвлеку, скажем так, его внимание.

– Вот за это спасибо.

– Не за что. Видели бы, что здесь вытворял Калач со своими полицаями при поддержке эсэсовцев. Мы тут готовы были к черту сгинуть, лишь бы наказать этих мразей. Надеюсь, за этим вы и пришли.

Шелестов промолчал. Хозяин дома и гости выпили чаю. Час прошел незаметно.

В 20.00 к соседу ушел Матвеев. Через полчаса его жена вывела визитеров в огород.

Поселок они действительно прошли без проблем. Темнота сыграла им на руку. Пришлось прятаться только однажды, уже у самой реки. По Восточной улице мимо обувной фабрики прошел бронетранспортер роты охраны. В десантном отсеке сидели четверо солдат. Они смотрели на поселок.

В 21.10 группа Шелестова и партизан зашли в сад подворья Рогозы.

– Дальше ты, Гриша, но аккуратно, – сказал майор Зайцеву. – Постучи, покажи себя, назовись, напомни о детстве в Готлинске. Как зайдешь, скажи Рогозе о нас.

Вскоре вся группа была в доме. Рогоза, как ни странно, через столько лет узнал друга детства, предложил офицерам перекусить.

– Только, товарищи, не обессудьте, продуктов в обрез, – сказал он.

– У нас своя провизия имеется, да и перекусили мы, – ответил Шелестов.

– Тогда говорите, с чем пришли. Не спрашиваю, кто вы, все равно не скажете. Мне вполне достаточно, что от товарища Горбаня.

– Добро, Ефим, слушай, что надо сделать, причем как можно быстрее, возможно, прямо сейчас.

– Слушаю.