Красные волки, красные гуси (сборник)

– Возьми меня с собой, – теперь она стояла, отстранившись, но дышала часто и неровно, точно после долгого бега, – в большой город. Я все, что хочешь, сделаю. Хочешь, гнездо красной утки покажу?

В город? И куда он денет девчонку, у которой еле-еле неполное среднее, и то сомнительное? Пристроит на рабфак? Там вроде дают общежитие и все такое… Понятно, что с этим Рычковым ее оставлять нельзя, но… надо же, красная утка… нет уж, красных уток с него определенно хватит. Добраться бы до лагеря, а там – свернуть палатки и домой. Может быть, пока он болтается в этой глуши, Пилипычу уже натаскали всякого зверья, Пилипычу временами удивительно везет, он способен обнаружить новый вид геккона, просто перевернув камень.

– Ну и где оно, – спросил он нехотя, просто потому, что молчание слишком уж затянулось, лишь в утихающем свисте ветра было слышно ее горячее быстрое дыхание, – это твое гнездо?

– Там, – сказала она неопределенно, показав рукой куда-то вбок.

– Там же пустыня… какие утки?

– Красная утка живет в пустыне. Ты не знал?

Он покачал головой. Красная утка в пустыне? Бред… Хотя, с другой стороны… Наверное, потому ее и не удавалось добыть после того, случайного экземпляра… Кто мог подумать, что она обитает в пустыне? Искали на озерах, по берегам рек…

– Боам стихает, – сказала она. Он и сам слышал, что свист ветра умолкает, и мелкие камни уже не колотят в стену пещеры… Она отряхнулась, как птичка, вновь подбежала к нему, схватила за руку и потянула к выходу.

– Надо сейчас! Скорее! Потом они придут!

– Кто придет? Зачем?

– Похоронить тебя! Ты сильный. Сильным удача. Пришел боам. Помешал им. Сейчас они выходят из домов. У нас есть время!

В этом страшном месте, рядом с мертвой коброй и черепом неизвестного человека у входа, рядом со свихнувшейся девчонкой (быть может, семья и поспешила от нее избавиться потому, что девочка тяжело и неизлечимо больна?), он чувствовал себя точно в ловушке, но идти за сумасшедшей, потакая ее капризам, ему тоже не хотелось. Он словно бы вовлекался в мир ее безумия – явление более распространенное, чем это принято полагать.

Тем не менее сидеть в пещере сейчас, когда боам стих, не было никакого резона.

Небо неожиданно очистилось и сейчас, черное, нависало над горами, над дальней пустыней, над черным, постепенно успокаивающимся озером, огромные страшные звезды отражались в нем, по черной воде бежали светящиеся дорожки, словно от дальних огней большого города, в тростниках всхлипывала и ворочалась какая-то птица.

Она продолжала тянуть его за рукав в сторону от тропы, ведущей в деревню, вниз, по каменистой осыпи.

Куда она меня тащит, растерянно подумал он, а если опять поднимется боам? Мы же пропадем, надо в деревню… Ну да, она навоображала себе что-то, какой-то зловещий заговор против Советской власти, вредителей каких-то, наслушалась радио, бедняга.

– Почему ты называешь свою учительницу ведьмой? – спросил он на всякий случай.

Она пожала острыми плечами.

– У нее сила. И она посылает на смерть всех, кто приходит. Она говорит, пока жива, сюда никто не придет надолго. Ни люди с кобурами, ни те, которые разрывают горы… Никто. Но ты ее убьешь. Я покажу тебе гнездо красной утки, а потом ты вернешься и убьешь старуху.

– Я не убиваю старух, – сказал он. – Я тебе что, Раскольников?

– Кто?

Ну да, Достоевского она вряд ли читала…

– Такой… жил глупый человек. Он убил одну старуху топором.

– Зачем топором? У тебя есть ружье.

– Я убиваю только редких животных.

– Зачем? – спросила она, и он вновь затруднился с ответом.

Опять объяснять про науку, про Зоологический музей? Да откуда ей вообще знать, что такое музей? И почему вдруг в нем хранятся чучела животных? Неожиданно сама идея подобного музея показалась донельзя нелепой ему самому.

Она отмахнулась узкой рукой.

– Ладно, это так… Надо уходить. Скорее. Только погоди, я наберу воды. Потом будет вода, но плохая.

Она отвязала от пояса кожаный бурдючок и присела на корточки. Там, где она коснулась воды, от берега пошла легкая рябь, и отражения звезд в черной воде зашевелились.

Какая же вода плохая, если эта – хорошая? Наверняка солоноватая, да еще полно всякой заразы, а у него даже нет котелка, вскипятить не в чем. Почти все снаряжение, чайник, котелок, запас патронов, – все осталось у Рычкова. Кто ж знал, что так обернется!

Вернуться без девчонки? Рычков его попросту прибьет. Притащить девчонку в деревню силой? Она не дастся. А если она правда его убила? Кто его видел последним? И ведь все знали, что я у него останавливался. И председатель, и выдра-народоволка! Ну и влип же я!

Уля внезапно выпрямилась, несколько серебряных круглых капель упало с фляги и с шорохом всосалось в песок.

Заросли тростника пошевелились.

Он машинально скинул с плеча ремень «ижевки» и прицелился в темноту. Уля уже была рядом с ним, ее горячее дыхание обжигало ему предплечье.

Опять волк? Что он там вообще делает – почему не уходит? Быть может, там у них логово? Волчица со щенками? Волки предпочитают не нападать на людей, но если он будет защищать свой помет…