Красные ворота

— Может, махну и к тебе, — сказал Николай. — Стариков своих навещу, покажусь живым и махну. Климат у вас мягкий, одежи зимней не нужно.

— И ты, Володя, подумай, — повернулся к нему Артем.

— Подумаю…

~~~

Неподалеку от поворота Солянки на площадь Ногина шумела пивная — «деревяшка», выплескивая гомон на улицу. Володька глянул через стекло — народу тьма. После встречи с Деевым хотелось промочить горло. Он постоял немного, облизывая пересохшие губы, но не зашел — кружка пива стоила двадцать два рубля шестьдесят копеек, — а направился к Спасоглинищевскому переулку, чтобы выйти к Маросейке, оттуда к Мясницкой, а там и до родной Сретенки рукой подать…

У Сретенских ворот он вошел в троллейбус и… увидел Майку!

Она сидела впереди, но он и со спины узнал ее. На ней было легкое платье без рукавов, и, судя по круглым открытым плечам, она пополнела еще больше.

Нет, у него не екнуло сердце, не участилось дыхание, но что-то все же произошло — ярко вспомнились мучительные сны на Дальнем Востоке, желание увидеть ее во время отпуска, танцы на школьных вечерах…

Майка обернулась на Володькин взгляд, увидела его, изменилась в лице, сразу поднялась и стала пробираться к нему. Володька тоже подался к ней.

— Володька, Володька, — радостно, с каким-то придыханием произнесла она, схватила его за плечи, — ты живой, живой… Как я рада.

Публика в троллейбусе повернулась к ним и начала глазеть.

— Выйдем возле «Урана», — сказала она и потащила его к двери.

Они вышли и быстро нырнули в Даев переулок, где было меньше народа. Остановились. И почему-то очень долго молчали. У Майки слегка дрожали губы и повлажнели глаза.

— Никого из наших не видела? — спросил наконец Володька.

Она отрицательно помотала головой.

— Ну, как живешь?

— Хорошо, — сказала она. — Мы все не о том, Володька. Не о том.

— Почему не о том? — смутился он.

— Все это ерунда — кого видела, как живу… Главное, ты вернулся. И я… я так счастлива, Володька, — она схватила его руку. — Ты никуда не торопишься?

— Куда мне торопиться, — усмехнулся он.

— Тогда пойдем, — она взяла его под руку.

— Куда?

— Все равно куда. Хочешь, зайдем ко мне в Коптельский? Я там уже не живу, но ключи от маминой комнаты есть.

— Пойдем, — согласился Володька. — Ты мирово выглядишь, — оглядел он Майку.

— Я говорила, что хорошо живу…

Она вдруг остановилась, опустила Володькину руку, странно так посмотрела и выпалила:

— Я хочу тебя поцеловать, Володька.

— Сейчас, на улице? — не то удивился, не то испугался Володька.

— Именно сейчас и именно на улице, — рассмеялась Майка и, охватив его шею, притянула к себе, поцеловала крепким, но коротким поцелуем. — Ну вот, — победоносно взглянула она.

— Зачем это, Майя? — спросил ошарашенный Володька.

— Мы же с тобой никогда не целовались, а мне давно этого хотелось. Вот и выполнила давнишнее желание, — она опять рассмеялась, глядя на смущенного Володьку. — Мальчишка ты еще. Совсем мальчишка, хоть и прошел войну.

— Я не мальчишка, Майя, — придавая значительность своему голосу, сказал он.

— Брось! В двадцать пять лет мужчина — еще мальчишка. И не делай серьезного лица, — она шутливо похлопала его по щеке. — Мальчик ты. Почти такой же, каким был в школе. Кстати, вспоминаешь школу?

— Редко…

— А я часто… — задумчиво произнесла Майка, вынимая из сумочки пачку «Казбека». — Бери.

— Давно не курил таких, — он взял длинную папиросу, достал трофейную зажигалку.

Остальную дорогу они шли молча. Майка крепко держала его под руку, прижимая к себе, и он чувствовал движение ее бедер, но это почему-то не волновало его. Когда повернули в переулок, Володьку вдруг будто что толкнуло «Только с Майкой не встречайся», — всплыли Юлькины слова, и он непроизвольно отшатнулся от Майки, освободив руку. Она недоуменно посмотрела на него, и, чтобы как-то объяснить это, он полез в карман за носовым платком.

Майкин дом был вторым от Садовой, небольшой двухэтажный домик с облезлым фасадом.

— По-моему, ты был у меня раза два? — спросила она, открывая ключом дверь в квартиру.

— Да, приносил какую-то книгу…

— Верно… Ну, проходи, — она впустила его в комнату. — Здесь у мамы все по-прежнему. Садись, я сейчас приготовлю поесть.

Майка подошла к старому буфету, достала оттуда две банки консервов, хлеб, тарелки и рюмки. Потом долго чего-то искала.

— Была у мамы бутылка вина, но что-то не найду…

— Да ладно, — бросил Володька.

— Ну как же? Надо отметить твое возвращение. Я схожу к соседям, Володька…

— Не надо, — сказал он не совсем искренно, потому как выпить не отказался бы.

Майка к соседям не пошла, стала искать в других местах и наконец вытащила небольшой графинчик с зеленоватой жидкостью.

— Тут мало, но хоть чокнемся.

Открыла банку американской колбасы и разлила содержимое графина.

— За твое возвращение, Володька, и за Победу.

Они чокнулись, выпили. Володька без особого стеснения навалился на колбасу, пахнувшую какими-то специями.

— Ты и вправду хорошо живешь, — заметил он, как-то сухо поглядев на Майку.

— Да, хорошо, — подтвердила она, но лицо было грустным. — Я замужем, Володька…

— Вот как! — это неприятно поразило его. — И давно?

— Еще до войны…

— Кто же твой муж?