Красные звезды. Ядерный рассвет

Как жаль, что информацией, которой владеет Макаровский, нельзя поделиться на конгрессе. Может, со временем разрешат познакомить с данными хотя бы некоторых коллег из стран социалистической ориентации? Николай Александрович очень на это надеялся. Среди индусов есть несколько донельзя умных голов, да и китайские физики могли бы что-то надумать. Впрочем, и коллеги из Токийской академии ССЯ – Северной Социалистической Японии, тоже до жути продвинуты. И, эх, уж точно не получится привлечь капиталистов. У англичан есть просто умница – Роджер Пенроуз. Макаровский общался с ним на конгрессе в Париже. Жаль, в этот раз профессору не выдали в родном Свободном мире разрешение на посещение конгресса. Не будет его. И уж тем более американца Стивена Хокинса. С ним Макаровский не встречался, но слышал много теплых слов от того же Роджера, и уж, конечно, читал работы и того и другого. Читал в подлиннике. И вовсе не потому, что их труды не выходили на русском. Выходили. Конечно, с небольшими сокращениями, это уж, как водится: но надо же цензуре хоть где-то себя проявлять.

И, кстати, о Пенроузе! Не свидетельствует ли запрет на его участие в работе конгресса о том, что и на капиталистическом Западе заинтересовались проблемой пространства и времени не только физики?

Макаровский снова извлек из кармана блокнот, и сделал еще одну пометочку. Следует сообщить компетентным ребятам, привлекшим его к делу. Пусть отследят, не сократилось ли в Америке и Англии число научных статей и публикаций на указанные темы. И кому еще из физиков-теоретиков оттуда не разрешили ехать на Парижский конгресс.

44-й элемент. Фолклендские крестики-нолики. Идентификации и прострации

Александра Гена подобрал аргентинский корвет. К тому моменту Ген провел в воде около десяти часов. Правда, сам он понятия не имел, сколько прошло времени. Уже задолго до того Александр был уверен, что находится в воде часов эдак двадцать, а его часы просто-напросто остановились. Ведь все в этом мире когда-то ломается. Вон, их собственный «М-70» – был молодцом, однако развалился от непонятно откуда явившейся ракеты.

И мозги у Гена барахлили. Последние несколько часов он периодически мысленно беседовал с Дмитрием Ерохиным. Но Ерохин – радист и бортовой инженер, – тоже катапультировавшийся, еще за два часа до этих бесед подвергся нападению целой стаи акул. Как только хищники решили, что перед ними что-то хоть и непривычное, но явно съедобное, у него не осталось никаких шансов. Великое благо, что в эти минуты ему было все до лампочки: радист потерял сознание еще в момент покидания самолета. Останков Ерохина никто и никогда не выловил.

Ген оживленно общался и еще с одним мертвым – командиром борта пятнадцать, таким же капитаном-лейтенантом, Еремеем Дикаревым. Тот вообще не покинул родной гидроплан, хотя имел отдельную катапульту.

Весьма может быть, что такое состояние Гена спасло ему жизнь. Дело в том, что поначалу Александра приняли за английского пилота. Ведь о боевой операции русских были поставлены в известность только самые высшие чины аргентинского флота. Реакционной хунте было не совсем приятно признаваться в том, что она, пусть временно, но стоит по одну линию фронта с коммунистами. Своих-то собственных «красных» они корчевали по Аргентине все годы правления без устали. Но, увидев нашивки на обмундировании, аргентинские офицеры поняли, что перед ними русский летчик. И над Александром нависла угроза самосуда. Ведь кое-кто из них слышал, что на днях один из аргентинских эсминцев – «Патагония» – атакован русской ракетой. Только советские крылатые К-12БС были столь сильны, что могли утопить корабль среднего водоизмещения в считаные минуты. Офицеры не знали, что «Патагония» попала под раздачу по ошибке.

И все-таки Александром Геном занялись не палачи, а бортовые медики.

45-й элемент. Большой космос

Каждый, кто не дурак, знает: советское школьное образование лучшее в мире. Если учиться, понятно, а не волынить. Ибо волынить советская школа тоже дает ой-ой-ой как; учителя всегда поставят тройку в четверти, если хоть до парты добираешься и на уроке не куришь. Но мы сейчас о хорошем. Советское обучение лучшее в мире. Здесь детям даже астрономию преподают. Правда, в десятом классе, но ведь преподают!