Красные

На Григорьева возлагали большие надежды. Председатель Совнаркома Украины Христиан Раковский призывал: «Перед победителями под Одессой открываются новые перспективы: к нам взывают о помощи восставшие рабочие и крестьяне Бессарабии, Буковины и Галиции. Им через Карпаты протягивает руки Красная армия Венгерской Советской Социалистической Республики… Да здравствует Красная армия Всемирной Советской республики! Да здравствует мировая революция!»

Рассчитывал на Григорьева и Антонов-Овсеенко. Сохранилась фотография, на которой они сняты вместе. Антонов называл его «красным маршалом» и «освободителем Европы», хотя к нему уже поступали сообщения о ненадежности атамана-комдива и жалобы на поведение бойцов его дивизии: грабежи, расстрелы, реквизиции. Григорьев возмущался. Он утверждал, что является жертвой провокаций. «Провокациям нет предела, — жаловался он Антонову. — Мое имя треплют, как хотят…»

В мемуарах Антонов приводит стенограммы длительных телеграфных переговоров с Григорьевым, в которых он до последней возможности уговаривал его не выступать против советской власти даже тогда, когда Григорьев уже решил поднять мятеж. 1 мая правительства РСФСР и Украины предъявили Румынии ультиматум — за 24 часа очистить от своих войск Бессарабию. 3 мая Украина предъявила такой же ультиматум в отношении Буковины. Румыны оставили их без ответа, но уже 4 мая ЦИК Украины торжественно пообещал прийти на помощь Венгрии. 7 мая Антонов-Овсеенко приказал 3-й Украинской армии, в состав которой входила и дивизия Григорьева, наступать на Румынию «для освобождения угнетенной Бессарабии и помощи Венгерской революции». Казалось бы, «красный прорыв в Европу» действительно начнется со дня на день.

Венгрия оказалась в сложном положении. 16 апреля против нее начала наступление румынская армия, а 27-го — чехословацкая. Впрочем, Венгерская Красная армия остановила их продвижение. Более того, она перешла в контрнаступление. Чехословацкие войска были отброшены к Карпатам, а в результате похода венгров в Словакию там была провозглашена Словацкая советская республика. Момент для прорыва через Карпаты и Бессарабию украинской Красной армии действительно был удобным. Венгерское революционное правительство периодически обращалось за помощью к Москве и Харькову (тогда столице УССР). Однако помощь Венгрии запаздывала. На этот раз обстоятельства складывались не в пользу «похода в Европу».

В начале мая резко обострились отношения Григорьева с командованием 3-й Украинской советской армии, которое требовало от него навести порядок в дивизии. Григорьева даже попытались арестовать, но он расстрелял посланных для этого к нему чекистов. 8 мая Григорьев объявил о разрыве с украинским советским правительством «авантюриста Раковского», призвал создавать повстанческие отряды и «вольные Советы». Он двинул свою дивизию на Екатеринослав, Полтаву и Киев. 11–12 мая его войска взяли Екатеринослав. На сторону Григорьева переходили и части Красной армии. Восстания против большевиков начались в Белой Церкви, Херсоне, Очакове, Лубнах, Павлограде, Николаеве, Бердичеве.

В первые дни восстания Антонов еще надеялся, что сможет уладить дело миром, «принудив Григорьева идти в Бессарабию». Тем более что тот сам считал Антонова одним из немногих «честных людей из коммунистов». 10 мая они долго вели переговоры по телеграфу, но ни к чему так и не пришли. Интересная деталь — как следует из стенограммы переговоров, Антонов обещал, что употребит все свое влияние, чтобы уладить дело без кровопролития. Но в мемуарах, в примечании к этим словам, он объясняет, что уже во время разговора с Григорьевым давал распоряжения к подавлению его восстания. Для этих мер нужно было выиграть хотя бы несколько часов, отсюда, по его словам, все это его «дипломатичанье».

Подавление восстания заняло весь май. К концу месяца все города, занятые Григорьевым, были очищены от его войск. Сам он с оставшимися людьми объединился с повстанцами Нестора Махно, который в тот момент тоже воевал против большевиков. Однако между ними существовали серьезные противоречия, и 27 июля Григорьев был убит махновцами, которые обвиняли его в связях с белыми и погромах.