Красный Август (СИ)

- Кстати, а Валькот едет с нами?

- Он путешествует по снам и всегда может оказаться там, где пожелает. Теперь, когда временной аномалии нет, он свободен!

- И, наконец, Саратов, 2016 год, канал гамма. Отправляются Гиссарико Комуро, Сергей Садов, Глеб Валерьянович и ... что это я не понял? Саша Нулева? Славь, ты же говорила, что она в лагере остаётся тебе помогать.

- Любовь – великая сила, Семён, уж тебе-то не знать!

- Одну минуточку, Семён Михайлович...

- В чём дело, ЮЛИЯ?

- Гиссарико Комуро и Сергей Садов не смогут отправиться с вами.

- Не понимаю. Объясни. Почему?

- Фазовый инвертор, вступивший в резонанс с торсионным полем гравитона вызвал химическую реакцию с серебром, находившимся в этот момент в руках...

- ЮЛИЯ, давай короче, без научных выкладок.

- Как скажете, Семён Михайлович. Их тела изменены.

- Что это значит?

- Это значит, что они не смогут выдержать путешествие между мирами.

- Как же так?

- Увы, Семён Михайлович. Они останутся навсегда в “Чайке” без возможности покинуть лагерь.

- Этого не может быть! Разве не существует способа отправить их домой? Как же родители? Ты должна что-то придумать!

- Я не товарищ Генда, я всего лишь скромный искусственный интеллект. Увы, не всегда возможен счастливый конец всех историй.

- То есть...

- Да, к сожалению. И не в ваших силах что-либо изменить.

Семён в бессилии опустил голову на пульт управления. Славя гладила его по волосам, пытаясь успокоить.

- Ты пойми, могло быть гораздо хуже. Самое главное, что дети живы. И потом, им здесь будет хорошо. Здесь всегда лето, они любят друг друга. Гиса сможет стать вожатой, а Сергей...

- Хватит, Славя, – Семён резко встал и ударил кулаком по столу, – я устал мириться с судьбой. Почему всегда дети страдают из-за наших ошибок? Я устал от бесконечного лета, от Красного Августа. Я хочу, чтоб лагеря больше не было. ЮЛИЯ, ты ведь знаешь, как это сделать?! После того, как мы отправим последнего пионера...

- Нет, Семён. Не смей такое говорить! Разве ради этих слов ребята жертвовали всем, что у них было, и даже своими жизнями? Пионер должен быть всегда готов! Разве не этому мы их учим? Разве ты ничего не понял за все эти годы? Готов прежде всего, принять на себя ответственность и разделить тяготы судьбы со своим товарищем. А если потребуется, то отдать за него жизнь. Так поступил товарищ Генда чтобы те, кто стоит сейчас на площади, могли улыбаться, радоваться солнцу, жизни и любви. Ты должен, Семён, взять себя в руки. Ради них, ради меня, ради всего того, через что мы только что прошли! Ты же знаешь, я всегда буду рядом! Я найду правильные слова, чтобы сказать им.

- Прости меня, Славя. Прости, любимая. Да, ты права. Я должен быть сильным. МЫ должны быть сильными! Во имя будущего.

Директор вновь опустился в кресло, но его глаза были уставшие. Так, будто он только что выпил отравленную чашу всех бедствий, вылившихся за последние дни на “Чайку”. Затем тихо прошептал:

- ЮЛИЯ, почему на автобусе номер 410?

- В память о товарище Генде, если вы не возражаете. Ровно столько секунд он удерживал в руках гравитон, принимая на себя огонь фазового инвертора. Почти 7 минут понадобилось лагерю для перехода в вертикальную петлю. Товарищ Генда был гением, Семён Михайлович, и отдал свою жизнь во имя науки. Генда жил!

- Александр, – тихо произнёс директор, – ты отдал жизнь не во имя науки. Ты отдал её во имя всех нас. Генда жив!

- Генда будет жить! Светлая память! – подхватила вожатая и торжественно встала рядом с экраном, на котором ЮЛИЯ высветила его фотографию. – Семён, теперь мы готовы в дорогу?

- Всегда готовы! – директор лагеря поднял руку в пионерском салюте, а другой нажал на рычаг управления...

* * *

Ожидающие автобус пионеры второпях прощались друг с другом на площади Генды. Они все были счастливы – их ждала новая жизнь, новые приключения, возвращение в семьи, встреча с друзьями, но, всё же, многие не могли скрыть слёз расставания. Анька с Мадиной крепко обнимались. Даша что-то доказывала Мише, активно жестикулируя при этом. Саша о чём-то вполголоса говорила с Глебом Валерьяновичем, видимо, разговор у них был серьезный. Но расстроенной она не выглядела, скорее, счастливой, и лишь кивала в ответ. Данька что-то рассказывал Полине о роботах, но, судя по её озадаченным глазам, она понимала не более одного слова из десяти.

Я с грустью обернулась к Валькоту:

- Получается, я теперь свободна от данного тебе обещания? И ты свободен? Но мы ведь ещё встретимся? В реальности или во сне?

- И поверь, сон будет самым прекрасным, – он мило улыбнулся.

Среди собравшихся пионеров я не могла никак увидеть Серёжу, и уже начинала немного беспокоиться, что он может опоздать к отъезду.