Красный бамбук

Эх, Люся, много бы я отдала, чтоб заглянуть в ефремовское будущее, как там ПНОИ, «психоконтроль» устроена! Чтобы можно было людям мозги лечить, так же как любой другой орган. Жалко ведь, что мы людей теряем – и не какую-то сволочь, на которой клейма негде ставить, а тех, кто раньше были «нашими». Сержант Василий Григин, фронтовик, с лета сорок первого и до Победы в пехоте, и без единого ранения – случай уникальный! – орденоносец, а за форсирование Одера Героя получил. А как домой вернулся – вор, бандит, грабитель, четыре судимости, и сейчас пребывает, всех наград лишенный[12]. Летчик-штурмовик Кукушкин, сто пятьдесят боевых вылетов, однажды был сбит и сам вышел через линию фронта. Тоже Герой – и после войны высшая мера, за убийство при отягчающих[13]. Танкист Моцный, воевал с сорок второго, имел шансы стать даже Дважды Героем, в первый раз представленный к Золотой Звезде за Сталинград, и все же получивший ее за Берлин. После Победы демобилизовался, вернулся домой, женился – и в пьяном виде убил своего малолетнего сына. Десять лет по приговору, с лишением наград – сейчас сидит[14]. Ну и совсем уж вопиющее – «ленинградский каннибал», Филипп Тюрин, 1910 года рождения, фронтовик, воевал честно, был награжден медалями, после демобилизации работал на ленинградском заводе «Большевик». Стал серийным убийцей, загубив больше тридцати человек, причем жертв не только грабил, но еще и варил и ел части их тел. Слава богу, в январе сорок седьмого пойман, расстрелян![15] Тех, кто уже оступился – без жалости: за что сотворил, получи. Но ведь все они – и даже последний! – не только не родились такими, но ведь и значительную часть жизни прожили честно, а после сломались, как, отчего, вот перехватить бы, помочь – уже не им, но тем, кто будет после! Ведь верили мы когда-то, что все это «родимые пятна» капитализма, а как настанет у нас самый справедливый общественный строй, так и наступит всеобщая эра милосердия и добра. А теперь мне кажется – что и в ефремовском мире «андромеды» возможны рецидивы! Как в прошлом году, когда ты, Люся, в кино снималась – а я в это время в Ленинграде разбиралась с очень поганым делом.

Жила в Ленинграде гражданка Калиновская Софья Эдуардовна, 1890 года рождения, бестужевка, из дворян (на тот момент окончательно обедневших – так что к классу эксплуататоров трудового народа ее даже ЧК не посмело причислить в восемнадцатом году). Как водилось тогда среди образованной публики, имела какие-то дела с революционерами, но активисткой не была и в партию не вступила (может, из-за происхождения не брали?), но замуж вышла за партийного товарища, муж умер в тридцать седьмом – нет, не репрессии, туберкулез. Сын погиб в сорок втором под Харьковом. Сама она замуж больше не вышла, жила одна в квартире на Пестеля, Блокаду перенесла, последние годы в школе преподавала немецкий и рисование. После занятий еще и у себя собирала своих любимых учеников, «питомцев», как она называла. И в комнате у нее был антиквариат – какое-то количество статуэток, вазочек, миниатюр – по заключению экспертизы, имеющих ценность. Даже в Блокаду она с ними не рассталась, за еду не сменяла!

Сынок партийного товарища был среди «питомцев». Почти что до выпускного класса дойдя, ни в чем предосудительном замечен не был – в комсомол вступил, общественную нагрузку нес. Но познакомился с шалавой, вроде «Маньки-облигации», на три года старше себя, и на которой клейма ставить негде, а еще у этой твари был брат, отсидевший за разбой. Какого черта он увлекся этой… сам после внятно объяснить не мог – воистину, любовь зла, полюбишь и козу! Ну а дальше – хочу красивой жизни, «если ведешь даму в приличный ресторан, то надо иметь пенсы», деньги имеют свойство кончаться, ну так докажи, что ты мужчина, добудь! Ах, у твоей училки ценные антики – слушай, зачем ей такое богатство? Докажи, что ты меня любишь, что ты не размазня, соверши поступок! А давай мы все к ней в гости – ты нас представишь как своих друзей.

На столе так и остались четыре чашки с чаем и наполовину съеденный домашний пирог. Сначала шалава ударила учительницу бутылкой по голове (все трое этот факт категорически отрицают, но на бутылке только ее отпечатки), а затем любимый ученик забил старушку насмерть, кулаками и ногами. Поскольку шалава с братцем думали – если у кого-то в кармане оружие, это уже статья про бандитизм, ну а голыми руками, то выйдет вроде как хулиганство. Затем сгребли в мешок все ценное, что нашли в квартире, братца поймали при попытке продать, он сразу сдал подельников. В итоге приговор суда – братцу и шалаве всего по трояку за соучастие, сынку десять лет (максимум по закону, для несовершеннолетнего). И папаша этим остался еще и недоволен, стал по инстанциям идти и доказывать, ну как в иное время, «онжедеть, ошибся, простите»!