Красный башмачок

— «Клюквенник» — это куриный помёт. В нём кожу вымачивают. Так положено в сапожном деле. — И добавил: — Ежели хочешь стать сапожником, должен уметь кожу готовить. С неё всё ремесло и начинается. Ужо расскажу, как это выделывается: сначала кожи солят. Затем квасят в «клюквеннике» и в «хлебнике». Ещё кожу дубят: отмачивают в растворе, запаренном дубовой корой или ивовыми прутиками. Потом кожу красят, затем мездрят — или, иначе говоря, счищают неровности. При этом много раз приходится кожу промывать в тёплой и холодной воде. И вот приходит время, когда она становится гибкой и мягкой и её уже можно просушивать. Только после этого всего кожа становится пригодной для шитья сапог. А вот барышням на бальные туфельки идёт исключительно лайка. Для неё особые правила приготовления. Скажем, разминать лайку требуется только мальчишескими пятками, — чтоб сделалась кожа нежной и мягкой. И никак по-другому нельзя.

Босоногие ребятишки влезли в чан. Положили друг другу руки на плечи, сомкнули хоровод и затянули старинную песню:

Годи я, годи ты.
Ходи-годи, а кабы.
Води-боди, а не вы,
Ходи я, ходи ты…

Это бесконечно повторяемое заклинание, казалось, помогало ребятам не свалиться в чан. Поначалу было занятно скользить по сырым шкурам. Но постепенно силы стали оставлять. Начало щипать голые пятки. От монотонных движений и дурного запаха стала кружиться голова. Герасим едва дождался заводского гудка, известившего о конце работы.

В награду за усердие с мальчишками расплатились не деньгами, а… пирожками.

Получил свой пирог и Герасим. Усталым вышел он за ворота. Моросило. Сыпал нудный дождик пополам со снегом. Вконец промокшая, дрожащая всем телом Бедолага встретила мальчишку на дороге. И странно: он ей несказанно обрадовался. Было приятно, что он не один.

И опять он погладил собаку. Она жалостливо заскулила.

— Да, правда, ты ж голодная, — спохватился Герасим. — Хочешь пирога?

Первый отломленный кусочек Бедолага проглотила не моргнув. Герасим дал ещё. И опять она с жадностью схватила кусок. Он снова отломил… От пирога вкусно пахло постным маслом и запечённой капустой. У Герасима текли голодные слюни. Но он не решился отказать Бедолаге и скормил ей весь свой «заработок».

Повеселевшая собачонка побежала провожать его домой.

У Марфы за столом как раз вечеряли. На столе дымился чугунок с картошкой, сдобренной поджаренным чухонским шпиком. Собралась вся семья во главе со Степаном, Марфиным мужем.

Но к столу Герасима не пригласили: посчитали, что он сыт. А Марфа ещё и упрекнула его:

— Мог бы ребятишкам гостинца принести — пирог-то дали большой.

Герасим ничего не сказал про Бедолагу. Он не обиделся на Марфу. Замотанная жизнью, она превратилась в патлатую ворчливую бабу. А ведь была когда-то в деревне первая резвушка…

На следующее утро Герасим собирался на работу вместе со Степаном. Они выпили по кружке заваренного смородинным листом чая да закусили горбухой хлеба. И ушли: Степан — в мастерскую, Герасим — опять к воротам кожевенного завода.

И надо же такому случиться: опять ему встретилась Бедолага. Радостно завиляла хвостом.

Всё повторилось, как в первый раз: мастер отобрал четверых мальчишек и в придачу его, белозубого.

Опять они мяли лайку и опять заработали по пирогу. И снова Герасим свой пирог почти весь скормил Бедолаге — только оставшиеся крошки стряхнул себе в рот.

Так продолжалось несколько дней. Пока однажды Марфа не подняла крик:

— Степан, да устрой ты его куда угодно! Только бы не воняли его ноги! Задыхаюсь… Дети кашляют… И ещё собаку привадил.

— Где? — спросил Степан.

— У крыльца ошивается.

Степан вышел. У Герасима сжалось сердце. Что будет с Бедолагой? Прогонит ведь!.. Он так к ней привык. Но вступиться за животинку не посмел: сам тут был на птичьих правах…

Тем временем за дверями послышался грохот и стук. Степан с кем-то разговаривал, но трудно было разобрать. Собака не лаяла.

Наконец Степан вернулся.

— Выгнал? — спросила Марфа.

— Под крыльцом конуру устроил.

Марфа в злобе бросила ухват об пол.

— Все вы против меня собравшись… — И заплакала.

— Не кричи, Марфа. Хуже зверей живём. Добро делать разучились. Пускай собачонка себе живёт. Детишкам будет с кем играть.

Марфа дулась целый вечер. А потом сама же собрала с мисок кусочки и накрошила Бедолаге похлёбку.

Странная была эта Марфа. Орала злобно, а делала по-доброму. Видно, непроглядная нужда сделала её такой. Своих четверых ребятишек она щедро награждала подзатыльниками и не менее щедро ласкала и жалела. Вечно она торчала у плиты. Варила и стирала, и беспрерывно обтирала руки о грязный передник.

Именно Марфа настояла на том, чтобы Степан отнёс мастеру присланный из деревни окорок.

— Не подмажешь — не поедешь.

И действительно, окорок возымел своё действие: Герасима взяли учеником в колодочную мастерскую Булгакова. Находилась она рядом с фабрикой «Скороход», и делали на ней колодки, по которым на фабрике шили башмаки.