Красный, белый и королевский синий

– Не-а. Хотя… я отчасти согласна с отцом. Мама может быть такой… ну, ты знаешь… мамой.

– Именно поэтому она сейчас здесь.

– Ты никогда не думал, что в этом вся проблема?

Алекс пожимает плечами.

– Я считаю, что она отличная мать.

– Ага, для тебя, – отвечает Джун. – Я никого не обвиняю – просто наблюдение. Степень ее заботы зависит от того, что тебе нужно от нее. Или что ты можешь для нее сделать.

– Я имею в виду, что могу ее понять, – уклоняется Алекс. – Порой отъезд отца из-за места в Калифорнии кажется очень отстойным.

– Да, но чем это отличается от всего того, что сделала мама? Все дело в политике. Я говорю о том, что… в его словах есть смысл. Она давит на нас, лишая того, что должна давать нам обычная мать.

Алекс открывает рот, чтобы ответить, но телефон Джун внезапно начинает вибрировать в кармане ее халата.

– О. Хмм, – произносит она, уставившись на экран.

– Что?

– Ничего. – Она открывает сообщение. – Поздравление с Рождеством. От Эвана.

– Эван… твой бывший, Эван, из Калифорнии? Вы до сих пор общаетесь?

Джун прикусывает губу. Когда она начинает писать ответное сообщение, ее взгляд становится потерянным.

– Да, иногда.

– Круто, – говорит Алекс. – Мне он всегда нравился.

– Да, мне тоже, – мягко произносит Джун, заблокировав телефон, и бросает его на кровать, затем моргает несколько раз, словно чтобы перезагрузиться. – Так что ответила Нора?

– Ммм?

– По телефону? – уточняет Джун. – Я поняла, что это она, ведь ты никогда ни с кем не обсуждаешь это дерьмо.

– О, – смущается Алекс, ощутив необъяснимый предательский жар, растекающийся по задней поверхности шеи. – О, эм, нет. Вообще-то, это прозвучит странно, но я разговаривал с Генри.

Брови Джун взлетают, и Алекс инстинктивно осматривает комнату в поисках укрытия.

– Серьезно?

– Слушай, я все понимаю, но каким-то странным образом у нас оказалось много общего, и, как мне кажется, у нас схожий эмоциональный багаж и неврозы. Почему-то я подумал, что он сможет меня понять.

– О господи, Алекс, – произносит Джун, наклоняясь к нему, чтобы утянуть в объятия, – у тебя появился друг!

– У меня и так были друзья! Отцепись!

– У тебя появился друг! – Джун ерошит ему волосы. – Я так горжусь тобой!

– Я убью тебя. Прекрати, – говорит он, высвобождаясь из ее хватки и приземляясь на пол. – Он мне не друг. Это тот, с кем мне нравится спорить, и это единственный раз, когда я решил обсудить с ним какие-то реальные вещи.

– Это называется «друг», Алекс.

Рот Алекса открывается, и, остановив себя от ответа, он молча указывает на дверь.

– Уходи, Джун! Иди спать!

– Нет. Расскажи мне все о своем новом лучшем королевском друге. Какой же ты сноб, оказывается. Кто бы мог подумать? – спрашивает она, уставившись на Алекса через край кровати. – Боже, все это так напоминает романтические комедии, в которых девушка просит мужчину сопровождать ее на свадьбе и притвориться ее парнем, а потом они влюбляются друг в друга по-настоящему!

– Все совсем не так.

Персонал едва закончил уборку рождественских елей, когда все начинается.

Привести в порядок танцпол, утвердить меню, выбрать фильтры в «Снэпчате». Алекс проводит все 26 декабря, забившись с Джун в офис секретаря, ведающего вопросами гостей, пересматривая отказы от претензий, которые должны были подписать все гости после того, как в прошлом году дочь одной из «Настоящих домохозяек»[23] свалилась с лестницы. Алекс до сих пор остается под впечатлением от того, как ей удалось не пролить свою «маргариту».

Настало время очередной легендарной полномасштабной сумасшедшей новогодней вечеринки Трио Белого дома!

На самом деле она называется «Новогодний молодежный вечер», или, как назвал его один из телеведущих вечернего шоу, – «Ужин молодежных обозревателей». Каждый год Алекс, Джун и Нора заполняют танцевальный зал на втором этаже тремя сотнями людей, среди которых всегда есть: друзья, малознакомые знаменитости, объекты былых интрижек, потенциальные политические партнеры и прочие достойные внимания молодые люди до тридцати. Проходя официально под эгидой фонда пожертвований, она собирает столько денег на благотворительность и оказывает такое положительное влияние на всю репутацию Первой Семьи, что даже Эллен одобряет подобное мероприятие.

– Эм, прошу прощения, – произносит Алекс, сидя за столом в зале для конференций, запустив одну руку в образцы с конфетти и пытаясь выбрать между цветами с металлическим отливом и приглушенными синими и золотыми оттенками. Он смотрит на копию утвержденного списка гостей. Джун и Нора набивают рты образцами тортов. – Кто внес имя Генри?

С полным ртом шоколадного торта Нора отвечает:

– Не я.

– Джун?

– Слушай, ты должен был пригласить его сам! – говорит Джун, подтверждая его догадки. – Ведь здорово, что у тебя есть друзья помимо нас. Иногда, когда ты чувствуешь себя одиноким, ты начинаешь вести себя как сумасшедший. Помнишь, как в прошлом году мы с Норой на неделю уехали из страны, а ты чуть не сделал себе тату?

– Думаю, нам стоило позволить сделать ему тату на заднице.