Красный, белый и королевский синий

– Позволь мне поделиться с тобой кое-какими наблюдениями, – говорит она. – А выводы уже сделаешь сам. Во-первых, ты, как чертов Драко Малфой, был одержим Генри долгие годы – не перебивай меня, – а с момента свадьбы, заполучив его номер, ты использовал его не для того, чтобы планировать новые совместные появления на публике, а для того, чтобы флиртовать с ним каждый божий день. Ты постоянно пялишься в свой телефон, а если кто-то спрашивает тебя, с кем ты общаешься, то ведешь себя так, словно тебя застали за просмотром порно. Ты знаешь, когда он ложится спать, – он знает, когда ты ложишься спать, и твое настроение заметно портится, когда ты проводишь целый день, не пообщавшись с ним. Ты провел всю новогоднюю вечеринку, игнорируя красавчиков, мечтавших трахнуть самого завидного холостяка Америки, чтобы в буквальном смысле просто глазеть на Генри, стоявшего рядом с десертным столом. А теперь он поцеловал тебя – с языком! – и тебе это понравилось. Поэтому объективно… Что, ты сам думаешь, все это означает?

Алекс таращит на нее глаза.

– Я… – начинает он медленно. – Я не знаю.

Нора хмурится, очевидно, сдавшись, и возвращается к своему буррито и новостной ленте в ноутбуке.

– О’кей.

– Ладно, слушай, – говорит Алекс. – Я знаю, объективно это звучит как позорный провал. Но, черт подери… Я не знаю! До недавнего времени он был моим заклятым врагом. Потом мы стали друзьями, а теперь он поцеловал меня, и я не знаю, кто мы друг другу… сейчас.

– Ага, – отвечает Нора, даже не слушая его. – Конечно.

– И все же, – продолжает он. – С точки зрения, гм, ориентации, кем это делает меня?

Взгляд Норы вновь возвращается к Алексу.

– Оу, я считала, что мы уже сошлись с тобой на мысли, что ты – би и все такое, – говорит она. – Прости, но, видимо, нет? Неужели я опять поторопилась с заявлениями? Виновата. Эй, не хочешь публично заявить мне о своей ориентации? Я внимательно слушаю.

– Я не знаю! – почти кричит Алекс от отчаяния. – Я би? Ты действительно так думаешь?

– Я не могу сказать тебе этого, Алекс! – отвечает Нора. – В этом весь смысл!

– Черт, – говорит Алекс, падая головой на подушки. – Мне нужно, чтобы кто-то просто сказал мне это. Как ты поняла это в случае с тобой?

– Не знаю, чувак. Я была на первом курсе старшей школы и впервые потрогала чужую грудь. Ничего особенного. Никто и никогда не напишет тебе об этом бродвейскую пьесу.

– Очень помогло, спасибо.

– Ага, – отзывается Нора, задумчиво пожевывая чипсину. – Так что ты собираешься делать?

– Понятия не имею, – отвечает Алекс. – Он игнорирует меня с тех самых пор, поэтому, думаю, либо все было ужасно, либо это была обычная выходка по пьяни, о которой он сожалеет, либо…

– Алекс, – прерывает его Нора. – Ты нравишься ему. Он напуган. Тебе придется решить, что ты чувствуешь к нему, и что-то предпринять. Он не в том положении, чтобы что-то делать.

Алекс не представляет, что на все это ответить. Глаза Норы вновь обращаются к экрану, на котором Андерсон Купер вещает о последних республиканских обещаниях к президентским выборам.

– Есть шансы, что кто-то, кроме Ричардса, выбьется в лидеры?

Алекс вздыхает.

– Нет. Опираясь на то, что я слышал ото всех вокруг.

– Это даже мило, как все остальные по-прежнему стараются, – говорит Нора, и они погружаются в тишину.

Алекс снова опаздывает.

Сегодняшнее занятие – подготовка к первому экзамену, и он опаздывает потому, что потерял счет времени, переписывая речь для мероприятия в богом забытой Небраске, которое пройдет в ближайшие выходные. Сегодня четверг, и Алекс тащит свою задницу с работы прямо в учебную аудиторию. Экзамен состоится в следующий вторник, и он провалит его, пропустив подготовку.

Предмет называется «Проблемы этики в международных отношениях». Ему давно пора прекратить выбирать предметы, столь болезненно напоминающие его собственную жизнь.

Все занятие Алекс пребывает в трансе, в котором и отправляется домой, обратно в резиденцию. Он вне себя от ярости. Он злится буквально на все, и с этим ползучим, бессмысленным и отвратительным настроением тащится по направлению к своей спальне.

Он бросает сумку у двери своей комнаты и, скидывая ботинки в коридоре, смотрит, как те летят в разные стороны по уродливому античному ковру.

– Доброго дня и тебе, сладенький, – раздается голос Джун. Когда Алекс поднимает глаза, то видит ее в спальне по другую сторону коридора устроившейся в нежно-розовом каминном кресле. – Выглядишь, как кусок дерьма.

– Спасибо, тупица.

Увидев стопку журналов на коленях сестры – еженедельная традиция, – Алекс решает, что не хочет знать новостей, но Джун бросает в него одно из изданий.

– Новый выпуск People специально для тебя, – говорит она. – Ты на пятнадцатой странице. Ах да, твой лучший друг там тоже есть – на тридцать первой.

По привычке он показывает ей средний палец через плечо и возвращается в свою комнату, плюхаясь в диван возле двери с журналом в руках. Раз уж журнал у него, что поделать.