Красный браслет

Таня неожиданно разозлилась:

– Ты не понимаешь, что он сейчас чувствует, после всех этих покушений. Гайдай говорил с его родителями, сказал, что опасности больше нет, но они все равно никуда его от себя не отпускают. Паша из-за этого всего ужасно переживает.

– Конечно, он же не дурак, – хихикнул Угушев. – Я бы на его месте вдвое сильнее переживал, когда ты так реагируешь!

– Перестань! – Милич даже ногой топнула. – Это тут вообще ни при чем! Я тебе уже объясняла: то, что я нравлюсь Майскому, – это наваждение, моя особенность, и ничего больше.

– Да? – вроде как удивился Маго. – А почему я не видел других, в тебя влюбленных? По-моему, Танюх, ты все себе напридумывала. Может, твоя особенность в чем-то другом, может, она позднее проявится или вообще неявная, как у Вики. А парни в тебя нормальным образом влюблялись, потому что ты, Танька, крутая!

Таня уставилась на друга в крайнем изумлении и не нашлась, что ему возразить.

* * *

– Верена сказала мне одну вещь, – задумчиво произнес директор Гайдай. – Но я пока не знаю, стоит ли передавать это ребятам.

– Что-то плохое? – заволновалась Элла.

Эдик положил ей руку на плечо.

– Нет-нет. Просто в ту ночь Платон сказал Прайду воистину пророческие слова: намекнул, что с операционного стола он может и не встать. А после Верена узнала, что даже самые приближенные к Прайду профессора больше не желали быть соучастниками его преступлений. Короче говоря, он умер бы от неправильной дозы наркоза еще до начала операции. Мне ничего не грозило.

– Почему до сих пор не сказал? – удивился Редкий.

– Ну, ребятам, возможно, приятно чувствовать себя героями, знать, что они сами справились, спасли меня. Не почувствуют ли они себя слегка обокраденными, что ли?

– Не почувствуют, – твердо ответила Элла. – Вы, Иван Сидорович, пока не знаете ребят так хорошо, как знаем мы. Они до последнего не хотели убивать Прайда, и сейчас Таня очень переживает, плохо спит по ночам. Володя разрывается между ней и Златой. Может, если сказать, что Прайд все равно был приговорен, ей полегчает. Ребят впереди и так ждет много горького и трудного, мы должны всеми силами облегчать им это бремя – быть первенцами.

– Заметано, – кивнул директор. – Я в целом так и думал, хотел узнать ваше мнение.

– С наследством-то разобрался, Вань? – спросил его Эдик, они с недавнего времени внезапно сделались большими друзьями.

Иван Сидорович закатил выразительно глаза.

– Как бы это наследство со мной не разобралось, вот чего боюсь. Там сейчас такое всплывает, вроде незаконченных сделок с целыми государствами да с организациями, которые и упоминать вслух нельзя. Так что придется мне все свои дворцы, яхты, автомобили отдать, даже не повидав, лишь бы отвязались. Я бы от всего отказался, но нельзя: нужно, чтобы у ребят было свое пространство. Так что имение под Питером всеми силами постараюсь сохранить.

– Сохрани-сохрани, дело нужное, – сказал Редкий. – Скоро я тебе туда Василия переправлю, пусть восстанавливается на свежем воздухе. И с ним одно деревце, ты только не требуй, чтобы он его на клумбу высадил.

Гайдай улыбнулся – про Васю и Машеньку он знал.

– Там места на всех хватит. Доктора я уговорил остаться, хороший мужик, компетентный. И, как оказалось, некоторым ребятам из бывшей Лиги просто некуда податься, прежние связи утрачены. Так что у меня там теперь вроде как целая коммуна. Взрослое население только приветствуется, нуждаюсь в помощниках. Вот Элла туда на днях сестренку привезет.

Элла Котенок расцвела в счастливой улыбке, мелко закивала:

– Инка быстро поправится, как на ноги встанет, начнет понемножку помогать.

– Бабушка Маго может у тебя там пожить до полного выздоровления и пока ей в Институте какие-нибудь документы сварганят, – разошелся Редкий. – Только в нее там еще кто-нибудь из твоей молодежи влюбится по гроб жизни, вот будет номер! Хотя почему бы и нет? Прикинь, Вань, соберемся мы на Новый год – я, ты и Антоха – уже наверняка женатиками. Остальные в предстартовой подготовке. Хотя стоп! Как опекун Златы, я могу ей дать разрешение на свадьбу с Вовкой, а, Вань?

Гайдай молча показал ему кулак внушительного размера.

– Не, а чего тянуть? Мы вот затянули.

Элла дернула его за руку:

– Так, Эд, ребята без тебя разберутся, не увлекайся. Не изображай из себя Бога.

– «Я не играю роль Бога, – с чувством процитировал Эдик старый черно-белый фильм. – Но я на Его стороне».