Красный дом

«Золотой океан», «Англосаксонские отношения», «Дом шестидесяти отцов», «Меня называют плотником», «Том Свифт и его электровоз», «Плюшевый кролик», «Марсианские шахматы», «Орел Девятого легиона», «Тарзан и запретный город», «Человек без страха», «Пишущая машинка в небе», «Самая непослушная девочка в школе», «Черный охотничий хлыст», «Тайна деревянной леди», «Великолепная пятерка. Тайна цыганского табора», «Омут», «Храбрая Сара Ноубл», «Моя жизнь в лесу духов», «Здравствуй, грусть», «Рухнувшие небеса», «Шум прибоя».

* * *

Ничего себе! Связанная обнаженная женщина! И еще одна связанная обнаженная женщина. И связанная обнаженная женщина, свисающая с потолка. А еще обнаженная татуированная женщина с задранным кверху задом и фаллоимитатором, сидящая на граммофоне. Обнаженная женщина с прической а-ля египтянка, привязанная к старинной больничной кровати резиновым шлангом, конец которого уходит в ее вагину. И все это – современное искусство! Искусство ли? Алекс посмотрел на обложку. Нобуеси Араки. Издательство «Фейдон». Стоимость – восемьдесят пять фунтов. Все-таки искусство. Очуметь! Этот альбом можно даже положить на журнальный столик. Алекс представил себя на месте фотографа в той комнате. В альбоме был снимок крупным планом: большой, с выступающими венами пенис. На черно-белой фотографии он выглядел отталкивающе. Еще две обнаженные женщины на кровати…

– Прошу прощения.

В магазине, помимо Алекса, были и другие люди – какой-то мужчина скользнул мимо и скрылся в отделе книг об архитектуре. Алекс уставился на фотографию двух женщин. Он хотел купить этот альбом. Он хотел украсть этот альбом. Он хотел остаться здесь навсегда. Он должен положить альбом. Он не может его положить.

Доминик собирался включить вторую часть «Двухголосной инвенции», этот маленький канон. Когда работа останавливалась, он не мог слушать музыку. Хуже всего были сентиментальные песни наподобие «Сила любви» или «Прекрасный вечер». Иногда во время их звучания он даже выходил из магазина. «Удивительно, насколько сильно воздействует на человека низкопробная музыка», – говорил Ковард. Через два-три месяца Доминик начал слушать Стивена Райха и внезапно понял смысл этих исполняемых в классических ритмах, меняющихся мелодий. «Музыка для восемнадцати музыкантов», «Фаза электрогитары»… Осторожное продвижение к Баху. Еще один тип крутости. Он мысленно проверил аппликатуру «Двухголосной инвенции». Как звали того парня на шоу по классической музыке, которое он видел в детстве? Он еще играл на макете синтезатора, а участнику нужно было угадать отрывок по его постукиваниям. Джозеф Купер, точно. Передача «Музыка по полной программе».

Он посмотрел на долину и услышал в голове мотив «Взлетающего жаворонка». Пронзительная скрипка, четыре шестнадцатых ноты, потом все выше и выше, пентатоника, основной тон умолкает, даже такта нет…

Мелисса. О боже, это ведь Мелисса? Доминик рванул через заросли папоротника. Что она здесь делает? Ее тошнит? Он споткнулся, упал, поднялся и побежал дальше. Мелисса стояла на коленях, упираясь руками в землю. Тяжело дыша, Доминик остановился.

– Мелисса? – Он коснулся ее плеча.

Она подскочила и с визгом замахала руками, совсем как испуганная женщина в немом кино.

– Прости, я не хотел…

– Это… это… – Мелисса пошевелила рукой в воздухе.

Муж Анжелы. Она забыла, где находится, и теперь ощущала себя так, будто оказалась без одежды. Он что, напасть на нее решил?

– Что с тобой?

Лишь бы не заплакать… Мелисса протянула мобильник. Однако мужчина, похоже, ничего не понял.

– Сигнал не ловится.

– Ты не ушиблась?

– Нет, черт возьми, я не ушиблась. – Мелисса глубоко вздохнула.

– Ты пыталась кому-то позвонить.

– Ну да. – Она повернулась и пошла прочь, но колени у нее подогнулись, и Мелисса притворилась, что села специально.

Доминик подошел и сел рядом. Они молчали, поначалу это было неловко, потом уютно, и снова неловко.

– Вижу, тебе здесь не нравится.

Мелисса заплакала.

– Черт. – Она вытерла глаза.

– Давай обсудим это, если хочешь.

– Как ни странно, не хочу.

Доминик сорвал две маргаритки и принялся плести венок.

– У меня был отчим. Точнее, он до сих пор у меня есть. Он хороший человек, и разумеется, за это я в детстве ненавидел его еще сильней.

– Спасибо за совет. – Мелисса достала из кармана сигареты.

– Угостишь?

Она хотела послать его, однако сегодня все было как-то неправильно. Его сложенная чашечкой ладонь задела ее руку. Щелчок зажигалки, огненная вспышка. Он собирается лапать ее? Представилась крупная сумма денег, которые она могла бы стрясти с него за это и потом потратить на что душа пожелает.

– О-о-о… – Доминик выдохнул колечко дыма. – Давненько не курил.

Мимо с блеяньем прошла овца.

– Вообще-то Ричард неплохой. Мама с ним вроде как счастлива, и это здорово.

Мелисса лгала. Она ненавидела Ричарда по той же самой причине, по которой Доминик ненавидел своего отчима.

Они докурили сигареты, и Доминик посмотрел на нее. Положит он ей руку на грудь или нет?

– Будь добрей к Дейзи, ладно?

Его слова застали Мелиссу врасплох.