Красный Дракон Империи

Не дожидаясь окончания лётных испытаний постановлением СНК было начато производство таких самолётов. Стоимость их была просто заоблачной, но, спасибо иллюминатам и якутским алмазам, недостатка в средствах и оборудовании мы не испытывали. Заказы на изготовление отдельных деталей были разбросаны по множеству предприятий, а окончательную сборку производили в Новосибирске в условиях максимальной секретности. Можно сказать, что на этот самолёт работала вся страна.

Через месяц после первого полёта «Монстра», получившего здесь название ТУ-36 «Медведь», в мой кабинет в комитете ввалился усталый, но довольный Берия.

– Получилось! – произнёс он и буквально рухнул в кресло.

Секретарь тут же принесла горячий чай с бутербродами.

Берия только что вернулся из Северного Казахстана, где проходили испытания сверхмощной ОДАБ (объёмно-детонирующая авиабомба). Десятитонная бомба превратила в груду щебня многоуровневый каменно-бетонный дот. Теперь у нас есть страшное оружие, способное стереть с лица земли любого противника. К сожалению, стоимость одной такой бомбы была вполне сопоставима со стоимостью её носителя. А значит, массовым это оружие, увы, не станет. На заседании Совнаркома было принято решение об изготовлении партии таких сверхмощных авиабомб в количестве 100 штук и тысячи штук калибром 500 кг. Разрешение на их применение мог отдать только Сталин лично.

Не успели мы как следует порадоваться этому успеху как из Харькова позвонил Архип Люлька и попросил срочно приехать. Пришлось собираться и лететь. К этому времени мы смогли закупить в Америке четыре самолёта «Дуглас» DC-3 для изучения. На два из них я успел наложить лапу и отжать для нашего комитета. Они стали нашими разъездными рабочими лошадками. Оба самолёта были дооборудованы мощными радиостанциями, также мы переоборудовали салоны, сделав, по сути, летающие офисы. Вот на таком, под управлением бессменных Сергея Сорокина и Андрея Гончарова, я и вылетел.

В Харькове Люлька, загадочно улыбаясь, подвёл к чему-то, лежащему на стенде и укрытому брезентом. После его сигнала рукой, похожего на взмах фокусника, рабочие скинули брезент, и моему взору предстал во всей своей красе наш первенец, турбореактивный двигатель. Люлька стоял, довольный произведённым эффектом, а я судорожно пытался извлечь из памяти загруженную туда информацию по ТРД. Получалось, что это местный аналог двигателя РД-45. Но представленный мне двигатель уже имел форсажную камеру, а значит, это уже соответствует модификации ВК-1ф.

– Испытывали? – спросил я, обходя по кругу стенд.

– Да. Ресурс – 190 часов, но есть возможность увеличить до 250 часов. Над этим сейчас плотно работаем. – Люлька просто лучился от гордости.

– Готовьте документацию для производственников и начинайте работы над двигателем следующего поколения.

– А как же приёмная комиссия?

– Считайте, что она только что побывала и приняла ваш двигатель. И готовьтесь перебазироваться в Москву. Там вы нужнее. Кое-какую документацию по новому двигателю вместе с техзаданием вам вышлю. Работайте.

– Знаете, Виктор Михайлович, – Люлька задумчиво глядел на меня, – у меня порой складывается впечатление, что у вас есть план разработок на многие годы вперёд, и вы точно знаете, что и как делать. И эта документация, что приходит от вашего комитета… Там же практически всё подробно расписано, словно это уже кто-то создал. Откуда это всё?

– Знаете, Архип Михайлович, не задавайте не нужные вопросы и не получите неудобные ответы.

Я внимательно посмотрел в глаза инженеру. Он лишь понимающе кивнул.

– Как, кстати, назвали этот двигатель? – я кивнул на стенд.

– Пока просто «Изделие»… – Люлька пожал плечами.

– В документации впишите наименование ТРД АЛ-1ф. Турбореактивный двигатель конструкции Архипа Люльки – первый форсированный. Так будет правильно.

Попрощавшись с конструктором, через несколько часов вылетел обратно в Москву и по прилёте сразу поехал в Кремль к Сталину. Доложив о результатах поездки, поднял вопрос о награждении Люльки. После недолгого обсуждения было принято решение об учреждении ордена «За заслуги перед Отечеством». Орден должен был быть двух степеней, представлять собой Герб СССР, украшенный бриллиантами, и носиться на нашейной ленте.

Вскоре состоялись первые награждения в Кремле. Ордена вручили создателям ОДАБов, Архипу Люльке, Туполеву и, неожиданно, Насте и мне «за заслуги в установлении дружеских связей с Французской республикой и повышении авторитета Советского Союза во всём мире». Причём Настя получила орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени за номером «1», а мне достался за номером «5».

– И зачем всё это? – спросил я Сталина на банкете после награждения.

– Могу я хоть раз воспользоваться своим служебным положением и наградить орденом свою будущую сноху? – с серьёзным выражением лица спросил Сталин, раскуривая трубку И расхохотался, увидев моё обалдевшее лицо.