Красный Дракон Империи

Всё это время Тухачевский стоял с полными ужаса глазами. Он просто не понимал, почему он не может пошевелиться и почему не может молчать, когда ему задают вопросы. Да даже увильнуть как-то от правдивого ответа не может. А тут ещё прямо при нём, без суда его приговаривают к расстрелу. У него ещё теплилась надежда, что когда его повезут в тюрьму, чтобы там привести приговор в исполнение, соратники смогут его отбить и освободить. Но надеждам не суждено было сбыться.

– Виктор, может, всё же пригласим товарища Власика? – Сталин пристально посмотрел мне в глаза.

– Иосиф Виссарионович, мне самому это не доставляет удовольствия, но чем меньше народа знает о том, что здесь происходит, тем лучше. Тем более что у Николая Сидоровича другие обязанности.

– Ну, что же, тогда действуйте, товарищ Головин. – Сталин отошёл на несколько шагов.

Я взял в руки пистолет, ранее отобранный мной у Тухачевского и, подняв его на уровень лба приговорённого, произнёс:

– Именем Союза Советских Социалистических Республик…

Выстрел из маленького пистолета прозвучал, как залп из гаубиц. Аура лежащего на полу погреба Тухачевского стремительно гасла.

– Приговор приведён в исполнение, – спокойным голосом сказал Сталин. – Товарищ Молотов, зафиксируйте это в протоколе.

Труп Тухачевского вынесли люди Власика, а мы в полной тишине остались ожидать прихода другого фигуранта. И Молотов, и Будённый, и Ворошилов были ошеломлены теми показаниями, что дал Тухачевский, и скоростью вынесения и исполнения приговора. Они с явно видимой опаской посматривали в мою сторону, пытаясь понять, какую роль я играю рядом со Сталиным. То, что я его карающий меч, они уже поняли.

Хрущёв, лишь войдя в помещение винного погреба и увидев собравшихся, смотрящих на него явно недружелюбно, каким-то звериным чутьём сразу всё понял. Он бросился на колени и пополз к ногам Сталина, умоляя его простить. Я встал у него на пути и пинком отбросил от Сталина. Хрущёв, размазывая по лицу слёзы и сопли, сел прямо на полу и начал убеждать всех, что он специально втёрся в доверие к заговорщикам, чтобы выведать их планы и потом сообщить обо всём лично товарищу Сталину. Что он всегда был верным делу партии и лично её вождю, что готов искупить свою вину за то, что не успел доложить обо всём. В общем, зрелище было мерзким. И это было, похоже, не только моё мнение.

– Заткнись, набичвари[14], – прикрикнул на него Сталин. – Виктор, можешь узнать у него всё? Эту тварь слышать не хочу.

Я молча кивнул в ответ и подошёл к корчившемуся на полу Хрущёву. Увидев меня, он тоже попытался начать целовать мои ботинки, но замер, парализованный. По-моему, я или переборщил, или, наоборот, уменьшил силу воздействия, потому что паралич явно не сказался на кишечнике, и по погребу поплыл характерный запах.

Я брезгливо поморщился и положил ладони на виски того, кого уже никогда не назовут Кукурузником. Да что же вы за мерзкие такие все? Решено, после всего этого попрошусь у Сталина в баню и буду отмываться там до скрипа.

Так, ну и что тут у нас? Завербован орденом в 1920-х годах. Был умело подведён к Кагановичу, которого за глаза называли серым кардиналом Сталина. С этого момента его партийная карьера начала стремительно расти. Учась в Промышленной академии в Москве, по заданию ордена познакомился с Надеждой Алилуевой, женой Сталина. С его подачи она поехала лечиться в Карлсбад в 1930 году, где за два месяца с ней пытались поработать люди ордена. Однако толком у них ничего не получилось. Хрущёв не знал, что именно Надежда должна была сделать, но его куратор Юлиус был явно недоволен. Сознание Надежды Алилуевой до конца боролось с внедрёнными закладками. Она стала раздражительной, часто ссорилась с мужем, не в силах сообщить ему обо всём, что с ней произошло, и в конце концов нашла единственный, по её мнению, выход. Покончила с собой, спасая тем самым свою семью.

Что интересно, так это то, что и Хрущёв, и Тухачевский, оба считали себя главными в предстоящем перевороте. И оба смогли запечатлеть в память лицо этого самого брата Юлиуса. Жаль, настоящего имени его они тоже не знали. А в остальном все показания Тухачевского подтвердились полностью, и даже можно было добавить несколько дополнительных фамилий заговорщиков.

Я отошёл от сидящего на полу Хрущёва и кивнул Сталину, давая понять, что свою работу сделал. Сталин оглядел своих соратников, с брезгливостью смотрящих на сидящего в вонючей луже Хрущёва, и молча кивнул мне в ответ.

Я поднял всё тот же пистолет и второй раз за день произнёс фразу:

– Именем Союза Советских Социалистических Республик.