Красный Дракон Империи

— Девушка, извините, а все эти песни ваш брат написал?

— Да, — как само собой разумеющееся ответила Настя.

— И испанскую?

Настя лишь с улыбкой кивнула.

— Девушка, а как фамилия вашего брата?

— Моего брата зовут Виктор Головин, и скоро о нём узнает вся страна, — с гордостью ответила Настя.

А потом я проводил Ольгу до их купе и у самой двери поцеловал в щёку. Боже, кто бы знал, как я хочу поцеловать её по-настоящему, но рано… рано…

Интерлюдия. Родители Ольги

Дверь купе закрылась за Ольгой. Этот очень необычный молодой человек, Виктор, пригласил их дочь в вагон-ресторан пообедать. А как загорелись счастьем глаза их девочки, когда она вновь увидела его. И вот сейчас, с щелчком закрывшейся двери, словно лопнула какая-то верёвка, что душила их, её родителей, все эти годы.

Они молча сидели друг напротив друга и впервые не знали, что делать. Та невероятная моральная и физическая тяжесть, что многие годы, словно огромная гранитная скала, давила на них, вдруг, по мановению руки этого юноши, исчезла. Их дочь, ещё вчера страдающая от страшной болезни, фактически (что уж самих себя-то обманывать?) умирающая, сегодня абсолютно здорова и идёт обедать в ресторан с молодым человеком.

Первым тишину нарушил Николай Фомич.

— Гхм. Мне показалось, или наша дочь только что ушла на свидание? — пряча улыбку, спросил он.

И этот невинный вопрос прорвал какую-то плотину, что сдерживала эмоции. Слёзы неудержимо хлынули из глаз Антонины Владимировны. Слёзы сквозь смех. У неё началась форменная истерика, какая бывает, пожалуй, у тех, кого приговорили к казни, и в тот миг, когда топор палача был уже занесён над плахой, зачитали полное помилование. И эти слёзы словно смывали всю ту черноту, что скопилась в душе за долгие годы борьбы с болезнью ребёнка, и одновременно вызывали безумное, невозможное счастье.

Николай Фомич прекрасно понимал состояние своей супруги. У него у самого камень свалился с души, когда Виктор сказал, что теперь Ольга будет абсолютно здорова. И эти слова были произнесены так, что не верить им было невозможно. И он верил.

Сейчас же он просто подошёл к той, с которой столько пережил вместе, и нежно обнял вздрагивающие от рыданий и смеха плечи. Так они и стояли обнявшись, пока Антонина Владимировна не успокоилась.

— И что теперь будет? — Она подняла заплаканные глаза на мужа.

— Даже не знаю, но, думаю, что теперь всё будет хорошо, — посмотрев в глаза жены, ответил он.

— А что скажешь о Викторе?

— Очень интересный и необычный юноша.

— О, да, — улыбнулась Антонина Владимировна, — необычный — это не то слово.

Они вдвоём засмеялись.

— Ты знаешь, Коля, — продолжила она, — а мне этот юноша понравился. И не потому, что он вылечил Оленьку. Просто он надёжный. Это чувствуется. Он сметёт любые преграды и сделает всё ради тех, кто ему дорог. И я бы, если честно, хотела, чтобы у них с Оленькой возникла дружба, а там дальше, — она лукаво улыбнулась, — кто знает?

— Мне он тоже нравится, — произнёс Николай Фомич. — Цельный парень. Да ещё с такими способностями. И явно не из простой семьи. Чувствуется в нём воспитание и образованность. И сестра тоже воспитанная и образованная девочка. Да и едут они не в обычном вагоне. Я вот в люкс билетов достать не смог.

— Надо как-то аккуратно порасспросить их о родителях, только так, чтобы не обидеть… — Антонина Владимировна уже начала строить в уме некие планы, которые сама же ещё не сформировала полностью, но подсознательно начала работать в нужном направлении.

Чуть погодя в купе со счастливой улыбкой заглянула Оля и сообщила, что с Виктором и его сестрой Настей они идут в клуб. А примерно часа через полтора вернулась с пунцовыми щеками и застывшим в глазах восхищением.

— Что случилось, дочка, ты сама не своя, — заметила Антонина Владимировна её состояние.

— Мама, там Виктор… — задохнулась от волнения Ольга.

— Что Виктор? — вскочил Николай Фомич.

Что бы ни сделал этот парень для них, но если он позволил себе лишнее по отношению к его дочери, то ему несдобровать.

— Папа, всё хорошо, — поспешила Ольга успокоить своего отца. — Просто мы были в клубе, и Виктор там играл на инструментах и пел. Вернее, вначале Настя спела одну замечательную песню, которую сочинил её брат, а потом он сам играл и на пианино, и на аккордеоне, и на гитаре, пел свои песни. Он, оказывается, сочиняет такие прекрасные песни, сам пишет музыку и сам же исполняет. А как он играет, мамочка! — Волны восхищения так и лились от Ольги. — А одну песню он сочинил и спел на испанском языке. Она такая весёлая и задорная. Он пообещал мне написать перевод на русский. И все ему долго аплодировали. А девушки на него так смотрели… — прорезались нотки ревности в голосе. — А потом Виктор меня проводил и, — Ольга опустила глаза, ещё больше покраснела и чуть слышно произнесла: — поцеловал… в щёку… — поспешила она успокоить родителей.

А родители смотрели на свою смутившуюся дочь и счастливо улыбались. Впервые за долгие-долгие годы.