Красный Дракон Империи

— В терапевтических дозах только за, — с энтузиазмом ответил я, — и, пожалуйста, обращайтесь ко мне на ты, а то мне как-то немного не по себе становится.

— Договорились, — засмеялся Николай Фомич, разливая в три рюмки янтарную жидкость. — Ну, за понимание! — поднял он свою, а я откровенно заржал, настолько он был похож на актёра Булдакова в роли генерала.

Родители Ольги с рюмками в руках с недоумением смотрели на меня, чуть ли не истерично ржущего. Пришлось экстренно брать себя в руки и объяснять, что Николай Фомич со своим тостом был точь-в-точь как один мой знакомый, тоже выдающий короткие, но весьма ёмкие тосты.

В общем встреча прошла, как иной раз пишут, в тёплой дружественной обстановке. Заодно обратился к Стрельниковым с просьбой приютить на несколько дней у себя Настю.

— А как же вы, то есть ты, Виктор? — спросила Антонина Владимировна. — Тебе же тоже надо где-то жить. И вообще, оставайтесь у нас. Николай говорит, что квартиру нам выделили большую.

— Да, Виктор, действительно, квартиру мне выделили просторную, так что разместим вас с сестрой без проблем.

— Спасибо, конечно, огромное, — поблагодарил я, — но не хотелось бы вас стеснять. Думаю, что смогу снять жильё где-нибудь поблизости к вам.

— Кстати, Виктор, — вспомнил Николай Фомич, — мне говорили в штабе, что наша соседка сдаёт комнату, оставшуюся от сына. Там иногда селятся приехавшие командиры. Правда, сдаёт она не всем, но, думаю, мы сможем с ней договориться.

— И правда, Виктор, — поддержала мужа Антонина Владимировна, — это было бы просто замечательно. И в школу можно было бы записаться в одну. А прописать вас мы можем у себя.

Глава 7

Ленинград встретил нас низко висящими свинцовыми тучами, из которых время от времени лил мелкий дождь, да солнце иногда проглядывало в редких разрывах облачности, словно напоминая живущим внизу о своём существовании.

С попутчиками распрощались очень тепло. Пока ехали, мы дали ещё два концерта, и теперь на перроне нам устроили прощальную овацию, вызвав неподдельный интерес у всех встречающих-провожающих. Анна расцеловалась в щёки с Настей (мне же лишь смущённо пожала руку), а её дядя, начальник поезда, долго тряс мою ладонь двумя руками, рассыпаясь в благодарностях и приглашая ехать обратно, если соберёмся, исключительно с их путевой бригадой.

Забросили вещи к Стрельниковым и пошли вдвоём с Николаем Фомичом к их соседке договариваться о съёме комнаты. Соседкой оказалась строгая статная дама возрастом чуть за пятьдесят.

— Добрый день, — начал Ольгин отец, — мы хотели узнать насчёт комнаты.

Дама чуть приподняла бровь, и было видно, что она собирается сразу с порога отказать.

— Мадам, — вступил в разговор я на французском, спасая положение, — позвольте засвидетельствовать вам своё почтение. — И я прищёлкнул каблуками одновременно с лёгким кивком головой.

— О, в советских школах настолько хорошо начали изучать французский язык? — удивилась соседка, произнеся всё это так же на языке Вольтера. Смотрела она на нас уже с интересом, чего я и добивался.

— Ну что вы, мадам. В той школе, где я учился, нам преподавали лишь немецкий, да и то крайне посредственно. А знание французского языка у меня от родителей.

— И кто же ваши родители, молодой человек?

— Мадам, прошу простить меня за бестактность, я не представился. Князь Головин Виктор Михайлович, к вашим услугам. — Я вновь по-гусарски щёлкнул каблуками и кивнул. — Родители, к сожалению, умерли.

— Суворова Ирина Павловна, — дама вежливо склонила голову, — бывшая графиня. Примите мои соболезнования по поводу ваших родителей.

— Благодарю вас, мадам, — я опять слегка поклонился в знак признательности, — и очень рад знакомству. Но позвольте у вас спросить, почему же бывшая? Или вас кто-то лишил титула?

— Увы, юноша, но это жизнь лишила нас многого, — взгрустнула графиня, — вы бы тоже не особо распространялись о своём происхождении. В наше время это может быть крайне опасно.

— Благодарю за заботу, уважаемая Ирина Павловна, но я всегда знаю, кому и что можно сказать. Вы явно не из тех, кто бросится доносить.

— А ваш спутник? — графиня кивнула в сторону стоящего рядом со мной Николая Фомича, который с непониманием переводил взгляд с меня на графиню и обратно.

— За него не волнуйтесь. Это честный человек.

— Ну что же, — обратилась Ирина Павловна уже на русском к Стрельникову, — как я понимаю, вы хотели поговорить о съёме комнаты?

— Да, мы хотели бы узнать, свободна ли она, — продолжил он переговоры.

— Комнату я пока ещё никому не сдала, так что можете посмотреть, и если вас всё устроит, заселяться. Ведь вы, насколько я помню, новый сосед, а значит, комнату хотите снять для этого юноши?

— Да, Ирина Павловна, комната для меня и моей младшей сестры, — присоединился я к разговору. — Она нам нужна где-то примерно на полгода, может, чуть подольше.

— А вашей сестре сколько лет?

— Четырнадцать.

— И как вы, молодой человек, собираетесь жить в одной комнате со столь юной девушкой, хоть и вашей сестрой?

Я замялся. Как-то нам ничего не мешало почти две недели ехать в одном купе.