Красный дворец

— А тебе какое до этого дело? Оставь меня в покое. — Он грубо вытер рукой лоб; похоже, мое присутствие его нисколько не смутило. Даже наоборот: его безразличие к моей особе только усилилось. Возможно, он просто был превосходным актером и умело скрывал, что совершил нападение на женщину. — Я же сказал: оставь меня в покое.

Но я продолжала стоять, где стояла, меня будто пригвоздили к месту вертящиеся в голове вопросы.

— Медсестра Чонсу — моя наставница. Ее обвиняют в совершенных в Хёминсо убийствах, — сказала я, глядя, как он поднимает с земли садовый инструмент, острое лезвие которого блестело на солнце. В его руках эта штуковина выглядела смертельным оружием. — И, надеюсь, вы поможете мне доказать ее невиновность.

— И почему ты считаешь, будто я могу быть полезен тебе в этом?

— До меня дошел слух, что одна из жертв, придворная дама Анби… — Я помолчала. — Я слышала, она была вашей тайной женой.

В его глазах мелькнул страх. Я ждала, что он станет все отрицать, оправдываться, но у него лишь приподнялись брови.

— Если ты собираешься меня этим шантажировать, — прошептал он, — то знай, ничего у тебя не получится.

— Я вовсе не…

— Здесь, во дворце, все кого-то шантажируют.

Я очутилась в тупике. Пораскинув мозгами, я перебрала имевшиеся у меня варианты дальнейших действий и вспомнила о стратегии, которая сработала в случае со стражником, охранявшим дом отца. Страх разомкнул мои плотно запечатанные губы.

— Не лучше ли сказать правду свободно и открыто, а не под пытками?

— О чем ты? При чем здесь пытки? — выпалил он.

— А вы разве не слышали? — выдержала я его взгляд. — Вас ищет полиция. — «В особенности инспектор Со», — не стала уточнять я.

Паника затопила глаза Кхуна, и на какое-то мгновение, казалось, он утонул в ней. Но затем врач покачал головой и издал холодный, невеселый смешок.

— Ну и какое это имеет значение? Мне без разницы, что со мною будет. Я бы хотел умереть вместе с ней. — Его голос был сиплым от обуревавших его чувств. Возможно, это были гнев, горе… или же раскаяние. Глядя на свое отражение в лезвии, он прошептал: — Я бы с радостью обменял свою жизнь на ее.

Глядя на этого молодого человека, я почти понимала, почему придворная дама Анби влюбилась в него. Он так любил ее, что мог с легкостью перенести все на свете, лишь бы она была рядом — одиночество жизни во дворце, тысячи писаных и неписаных дворцовых правил, неотвратимое будущее. Она была женщиной короля и должна была посвятить всю жизнь без остатка ему, и только ему, хотя и не знала его.

— Вы действительно любили ее, — прошептала я еле слышно.

— Конечно, любил, — выдохнул он, подняв на меня взгляд. Он смотрел на меня не отрываясь, как будто отчаянно желал, чтобы его услышали. — Вот почему я… — Он запнулся. — Вот почему я послал Анби записку, умоляя ее бежать вместе со мной. Рано утром я отправился за ней в крепость. Она сказала, что покинет дворец незадолго до окончания комендантского часа и мы встретимся у ворот.

— Но дворец в это время должен был быть закрыт. Как же ей удалось бы уйти?

— Существуют способы выбраться из дворца, известные только придворным дамам и нелояльным членам королевской семьи. — Он опять тяжело вздохнул. — Но она так и не пришла, и я решил, что она передумала. Или же ее поймали. Но потом узнал, что ее… больше нет.

«Ее больше нет». От этих слов меня пробрала холодная дрожь. «Ее убили».

— Я слышала, за день до ее смерти вы с ней ссорились.

В его голосе послышалась злость.

— Виной тому госпожа Мун. Она узнала, что принц собирался уйти той ночью из дворца, вот и попыталась надавить на Анби, чтобы та последовала за его высочеством. Анби так и собиралась сделать, но я ее переубедил, хотя мы прекрасно понимали, что в наказание госпожа Мун может поведать всем о наших отношениях. Вот почему я попросил Анби бежать со мной. Надо было спасаться от этой жестокой женщины.

Его мрачное настроение поразило меня, показалось слишком уж подозрительным. Почему на следующий же день после того, как напали еще на двух женщин, он выглядел так, будто разваливался на части?

— Почему вы сейчас мне об этом рассказываете? — осторожно спросила я.

— Потому что… — Его рука потянулась к ране. Казалось, его ткнули лицом во что-то твердое. Или же он сделал это сам. — Потому что теперь я думаю… может… может, я мог предотвратить ее смерть.

— Как? — прошептала я.

— Не надо было мне с ней вообще знакомиться. — Он говорил отрывисто, полным отчаяния голосом, словно обращался к самому себе. — Как же ужасно я об этом жалею! Я пытался бежать от воспоминаний о ней. Стал жить с семьей, надеясь так сохранить свой разум… — Воздух вокруг него медленно становился другим, морозным, хрустким, и с лица врача Кхуна исчезли все краски. — Но неважно, кто что мне говорил и говорит — голос моей совести громче всех остальных. Я навлек смерть на Анби. Я во всем виноват.