Красный Элвис

И вот в час ночи он стоял у меня под дверью, и улов у него снова был богатым. Серхий, сказал он просто и без выебонов, пойдем по рюмке, ро ma loj, с удалением на первом слоге. И я покорно пошел за ним. В его комнате и теперь валялась куча одежды, на креслах были развешены его гульфики, очевидно, у него был их целый набор, на каждый день недели. Витольд принес ветчину, достал из шкафа с одеждой «Соплицу» и разлил. Ну, давай, сказал он, с праздником. Я посмотрел на бутылку «Соплицы» и выпил. Главное, не думай о названии, говорил я себе, главное, не думай о названии. У меня странный сосед, сказал Витольд, араб. Его зовут Абдулла. Он очень странный. Что такое? спросил я. Он не пьет хербаты, сказал Витольд, пьет только воду, пьет джус, пьет колу, а хербаты не пьет. Я ему предлагаю каждое утро, говорю, ты, дурак, попробуй хербаты, у меня настоящая китайская хербата, а он говорит — нет, я не пью хербаты. Такой странный… Ты завтра идешь в костел? спросил я. Витольд засмеялся. Знаешь, сказал он, смеясь, я вообще-то католик, но в костел не хожу. Мне нравится, как сказал этот, который в России главный по церквям… Алексий, подсказал я, Алексий, согласился он, он сказал, что католицизм это угроза. Я с ним согласен. Ясно, говорю, извини, что спросил. Он налил еще «Соплицы». Я зажмурился и выпил. Бар, сказал Витольд, третий день не работает. Я им звоню, говорю: вы, курва, почему не работаете? Это ж ненормально, сказал он мне. Зато на ресепшене, вел он дальше, сегодня симпатичная девушка, видел? Видел, ответил я, но там есть еще симпатичнее — такая блондинка, видел? А, сказал он, видел, но ты даже и не думай, предупредил он меня, это моя задница. Да ради бога, только и ответил я. У меня странный сосед, печально сказал Витольд, разлив «Соплицу», он не пьет хербаты, пьет только джусы, я, как дурак, каждое утро пью с ним его джусы, представляешь? А хуже всего то, что он поет. Как поет? не понял я. Поет, подтвердил Витольд, каждое утро. Понимаешь, пояснил мне Витольд, он сошел с ума от одиночества. У него тут никого нет — ни друзей, ни семьи, вот он и поет. У меня, добавил он, хотя бы дочки есть, а у него — совсем никого. Так пойте вместе, посоветовал я, сделайте дуэт. Перед Витольдом на столе лежал раскрытый блокнот, на чистой странице большими буквами было написано: «SOBOTA. SERHIJ. W'ODKA», похоже, он все держал под контролем. Знаешь, внезапно сказал Витольд, ты, кстати, говоришь по-английски? Говорю, подтвердил я. Так вот, вел дальше Витольд по-польски, густо вставляя русские лексемы, у меня во Львове есть девочка. Настоящая красавица… А ты был во Львове? спросил я. Нет, не был, растерянно ответил Витольд. Ну так поезжай к ней, поезжай во Львов, что ты тут делаешь — на Пасху, сказал я. Поеду, согласился Витольд, обязательно поеду. Он дотянул сигарету, посмотрел, куда бы деть бычок, увидел банку «Живица» и бросил бычок туда. Давай еще по одной, предложил он, за праздник. Нет, ответил я, мне еще работать сегодня. Это такой странный сосед, начал он снова, знаешь, — он увидел перед собой банку «Живица», взял ее и жадно отпил, — ты был хорошим соседом, с тобой всегда можно было нормально посидеть, а этот, курва, Абдулла, он постоянно поет, ты понимаешь, Sashka? Ладно, сказал я, пойду я спать.

Я хотел бы встретить старость, как он. Я хотел бы, чтобы мой сын не забывал обо мне, пусть даже без бигоса, чтобы хоть время от времени проведывал меня, хотел бы знакомить его с соседями по отелю и говорить — смотрите, это мой сын, правда, он замечательный? Я хотел бы всегда иметь про запас бутылку водки в шкафу для одежды и несколько выстиранных труханов. Я хотел бы, чтобы моей самой большой проблемой в 60 лет было отчаянное безумное пение моего соседа по коридору, соседа по безумию. Я бы с этим справился. Одинокие мужчины, запертые в своих комнатах с черно-белыми телевизорами и плохой мебелью, каждое утро выкручивают себе мозги в раздумьях о том, чем бы сегодня заняться, как бы пережить еще один праздничный, пустой день, высчитывая часы и секунды, когда к ним снова придут их дети, когда возвратятся из церкви их соседи, когда откроется бар и на ресепшене будет сидеть самая красивая девочка в отеле.

АТЛАС АВТОМОБИЛЬНЫХ ДОРОГ УКРАИНЫ

— Смотри, — сказал водитель, — это мотель. Здесь по вечерам проститутки стоят.

— И куда они потом деваются?

— Домой идут.

— Их тут, наверное, все знают, город небольшой.

— Тут вообще все всех знают. Быть здесь проституткой — это еще не самый худший вариант.