Красный Элвис

Утром фаны сели в региональный экспресс, я подождал, пока состав отправится, и пошел брать билет. Собственно, тут и обнаружилось, что у меня хватает только на полдороги. Ну ладно, говорю я себе, так должно было произойти, покупаю несколько банок пива, долго изучаю план города, размещение линий подземки, спускаюсь на станцию и еду на поиски берлинской трассы. Проблема в том, что мой карманный план города слишком мал и заканчивается уже на окраинах, так что я могу только догадываться, в каком месте начинается автобан. Наконец на какой-то остановке я выхожу, встречаю наряд и расспрашиваю их, где тут трасса на Берлин, они смотрят на меня с недоверием, но все-таки объясняют, оказывается, что я проскочил и мне вообще нужно ехать в сторону добрых десять километров, желательно не на метро, в общем, это уже даже и не Мюнхен, а совсем другой городок, отдельная, так сказать, административная единица, в которой меня вряд ли кто-нибудь ждет. Ладно — десять километров, время пошло.

Мокрые многоэтажные офисы строительных компаний, вместительные автомобильные павильоны, закрытые пахучие склады, дворы, придорожный фастфуд, коробки супермаркетов, щебень на автостоянках, ядовито-яркая трава возле пустых часовен, все полито дождем, обвешано туманом, свежий чудесный день где-то на заднем дворе цивилизации, я одолеваю солидный участок подобного лунного пейзажа и наконец останавливаюсь перед каким-то складом с краской, ворота открыты, возле входа сидят работники и выглядывают оттуда на улицу. Турки, подумал я, ну точно — турки, кто бы еще мог припереться в воскресенье на работу и ничего не делать? Добрый день, говорю, можно тут посидеть? они сначала не понимают, я повторяю им еще раз, а, говорят они, добрый день, точно — турки, я открываю рюкзак, достаю свое пиво и отдаю им, они берут и даже не благодарят, не знаю — может, им тут каждый день благодарный немецкий народ приносит бухло на халяву, что, вы в воскресенье работаете? спрашиваю, много работы, говорит один из турков, много сраной работы, видишь, сколько краски? это все наше, он замолкает, а потом продолжает, продам краску — обязательно куплю себе автомобиль, вот на нем и вернусь домой, Германия — ужасная страна; ты видел их женщин? спрашивает он меня, ну, некоторых, говорю, ужасные — ведет дальше турок, они все ужасные, так что куплю себе автомобиль — и домой. Ты что, спрашиваю, только из-за женщин? Нет, не только, говорит он. А почему же? Здесь ничего нет, отвечает турок. И там ничего нет, добавляет он, подумав.

Два часа под дождем, возле выезда на автобан, на узком тротуаре, вся вода из-под колес летит, разумеется, в мою сторону, я безнадежно голосую и, чтобы было не так тревожно, считаю длинные перегруженные фуры, которые, словно субмарины, прорезают густой, насыщенный дождем воздух — сто первая, сто вторая, сто третья, сто четвертая; сплошной поток фур, по всей трассе, над которой плывут небеса, летит дождь, с места на место перебираются простуженные птицы, бесконечный поток грузовых многоколесных монстров, никто из них и не думает останавливаться, европейцы превращаются постепенно в каких-то механических недоносков, общество неуклонно движется к полной дискредитации себя в глазах творца, стоило старику так выделываться со своим созданием мира, чтобы теперь все свелось к таким печальным раскладам, когда одни стоят в лужах, выброшенные, словно рыбы на прибрежный песок, на черный асфальт предместий, не в состоянии добраться до Берлина, а другие проезжают мимо них с удивительным равнодушием, оставляя за собой дух дизельного топлива и социальной несправедливости.

— Что у тебя в Берлине? — спрашивает меня водитель «фольксвагена», уже когда мы отъехали от развилки и с меня перестала стекать вода.

— Дела, — говорю я ему.

— А у меня там бывшая жена, — говорит водитель. Ему лет сорок, он скептически улыбается и все время говорит, «фольксваген» его еле продвигается, фуры заливают его волнами грязной воды, и это, похоже, только углубляет депрессию водителя.

— Главное, — говорит он, — доехать.

— Это правильно, — соглашаюсь я.

— Я в прошлый раз сломался как раз посреди трассы, три часа пришлось стоять, пока кто-то не остановился.

— Да, — говорю, — это тебе не шестидесятые и не семидесятые.

— Да, — поддерживает он, — все чего-то боятся. Террористов, например.

— Террористов нужно бояться летчикам, а не водителям. Что я смогу сделать, если захвачу твой «фольксваген»? Протаранить какой-нибудь биг-борд с рекламой?

— На моем «фольксвагене» ты ничего не протаранишь, — говорит он, — покалечишься разве что.

— А ты часто к своей бывшей ездишь?

— Часто, — отвечает он недовольно, — мне иногда кажется, что дешевле было бы вернуться к ней, чем трястись каждую неделю в Берлин на этой куче металлолома.

— Лучше купи себе новую машину.