Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Итог длительного сафари был обнадеживающим. Иванов рапортовал: «Таким образом, к отъезду я имел 3 самок, уже подвергнутых искусственному осеменению, и 3 предназначенных для опытов. Имелись еще две самки (Troglodytes Niger), близкие к половозрелости: одна из Fouta Djalon и одна из Cote D’Ivoire. Кроме того, имелись 2 самца, молодые, но половозрелые. Кроме этих обезьян, у меня было еще 3 молодых шимпанзе.

Всех этих обезьян предполагалось доставить в Сухумский питомник с тем, чтобы там продолжить и расширить начатые опыты реципрокного скрещивания»4.

Два половозрелых самца шимпанзе — это ровно столько, сколько ждали в Кремле. Без их поимки профессор мог не возвращаться в СССР. «…хотя бы 2 шимпанзе. Обезьяны нужны для экспериментов над ними и для трансплантации желез внутренней секреции людей»5, — гласил суровый наказ личного доктора Ильича, профессора Розанова. И этот наказ должен был быть выполнен во что бы то ни стало. Кремлевское «хотя бы двух» означало, что ровно столько Иванову и следовало доставить в Россию. Иначе судьба его будет непредсказуемой. Профессор отлично это осознавал. Поэтому и платил большие суммы гвинейским охотникам, рисковавшим своей жизнью на плато Fouta Djalon, и предпринимал рискованное путешествие на Берег Слоновой Кости. Именно там уже выручавший его охотник, месье Жаки, смог все-таки поймать двух самцов карликового шимпанзе бонобо.

9 июля 1927 года в Институт экспериментальной эндокринологии от представителя Наркомздрава во Франции Александра Рубакина полетела срочная депеша. «Сообщаю, что нами получена от профессора Иванова из Даккара телеграмма следующего содержания (в переводе): «Везу тридцать обезьян буду Париж 16 просьба организовать посредстве Воронова отдых обезьян в зоологическом саду или другом месте».

Нам не совсем понятно, почему профессор Иванов хочет привезти обезьян в Париж, хотя прямой путь в Батум — из Марселя, кроме того, это и самый дешевый путь. Мы условились с Совторгфлотом о том, что их агент встретит профессора Иванова на пароходе и поможет ему во всем»6.

Разъяснения скоро поступили. Профессор Иванов считал, что после двухнедельной перевозки обезьянам следует устроить карантин во Франции и лучше в Пастеровском институте, где животные могли бы пройти всестороннее обследование кишечника и крови на инфекцию и паразитов. «С этой целью, — оправдывался ученый впоследствии, — я списался с профессором Кальметтом, который немедленно сделал распоряжение приготовить для наших обезьян несколько клеток в обезьяннике Пастеровского института и, кроме того, помог удешевить провоз обезьян из Конакри до Марселя почти на 50 %»7.

Здоровье шимпанзе желало лучшего. Их истощило сидение в клетках и тяготы морского пути, иммунитет ослаб, а дремавшие в организме инфекции уже начинали свое смертельное дело. Илья Иванович же хотел спасти всех особей и ожесточенно оправдывался перед контролерами Кремля: «Весьма возможно, что в Пастеровском институте удалось бы не только определить истинную причину заболеваний, но и остановить развитие болезни»8.

Остановить инфекцию не удавалось: две обезьяны погибли еще в пути. В результате до Франции добрались лишь 11 особей. В своем отчете профессор утверждал, что эти потери можно считать незначительными, так как обычно погибает 80–90 % животных, а то и целые партии. Тем более инфекционная обстановка на кораблях подчас даже хуже чем, в зоопарках или питомниках.

«Негры очень часто являются носителями туберкулеза, пневмонии, дизентерии, а потому надо особенно тщательно ограждать обезьян от непрошеных кормильцев. Только благодаря строго поставленному надзору нам удалось уберечь наших обезьян от заражения дизентерией, несмотря на то что среди черных солдат, ехавших с нами в числе 700 человек, были смертные случаи от этой болезни и нам угрожал в Марселе карантин»9, — сокрушался профессор.

Как только корабль прибыл в Марсель, ученый получил распоряжение от представителя Наркомздрава, запрещающее отправку обезьян в Париж. Тон его был резок и не терпел возражений.

Казалось бы, профессор Иванов совершил чудо: он привез целебных обезьян в Европу. Теперь до решающего спасения кремлевских стариков было рукой подать. Но именно в этот самый момент и появилась первая трещина между одержимым профессором и советской властью. И главной причиной размолвки стала дальнейшая судьба обезьян.

После некоторых раздумий и поисков выхода из ситуации, Иванов договорился о временном местопребывании обезьян: их поселили в зоологическом саду в Марселе. Здесь профессор Иванов договорился с ветеринаром о порядке ухода за шимпанзе, а надзор поручил рекомендованному Рубакиным представителю Совторгфлота, секретному сотруднику ОГПУ.