Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

«Опыты искусственного осеменения самок антропоморфных обезьян семенем человека и обратно человека семенем обезьян в смысле вероятности положительных результатов, значительно уступают вышеупомянутым опытам [9] . Однако необходимость и своевременность постановки их от этого нисколько не уменьшается. Эксперименты в этом направлении, независимо от характера их результатов, имеют исключительный интерес как один из подходов к экспериментальному выяснению степени родства между человеком и его ближайшими родичами в животном мире»5, – утверждал профессор.

В 1910 году в австрийской городке Граце на съезде зоологов Иванов прочитал доклад о предполагаемом сенсационном скрещивании и его практической возможности. Но практической эта возможность была только теоретически. В царской России Иванову не позволили бы совершить столь революционный эксперимент, хотя технически никаких проблем не существовало. Вообще выступление русского ученого было признано скандальным и слишком смелым: Иванов открыто заявлял о необходимости отбросить все моральные возражения, которые считал вздорными, упирая на то, что не человек будет совокупляться с шимпанзе, а всего лишь их клетки6. Какие ж тут проблемы?

Коллега Иванова М.М. Завадовский вспоминал о положении ученого в те годы: «Иванов, подобно Давиду, боролся с могучим Голиафом суеверия, самоуверенности, консерватизма и устоявшихся традиций»7.

Можно было не сомневаться в позиции Священного Синода по этому вопросу. Илья Иванович реально представлял ситуацию в старой России, когда с раздражением писал: «Серьезным тормозом для постановки этой экспериментальной работы являлись также предрассудки религиозного и морального характера. В дореволюционной России было совершенно невозможно не только что-либо сделать, но и писать в этом направлении. Такого рода опыты были недопустимы как грозящие подорвать основы религиозного учения о божественном происхождении человека»8.

С огорчением Иванов узнал, что после доклада его «гениальную» идею уже пытается реализовать голландский зоолог Мунс.

В действительности натуралист из Маастрихта Бернелот Мунс начал готовить экспедицию в Африку для поимки опытного материала в лесах Бельгийского Конго [10] еще в 1908 году. Он был настолько захвачен этой идеей, что у одного из городских гинекологов прошел курс техники искусственного осеменения. Организуя сбор средств на будущую сенсацию, Мунс использовал газетные статьи, в которых призывал жертвовать деньги на важный эксперимент. Он опубликовал даже брошюру «Экспериментальные исследования происхождения человека». Ученый утверждал, будто уже исследовал черепа питекантропов и неандертальцев, и был уверен, что имеется возможность путем скрещивания обезьян получить «недостающее звено» эволюции. На начальном этапе Мунс собирался скрестить шимпанзе и гориллу, а затем, получив существо с необходимыми качествами, перейти к опытам с человеком.

В соседней Германии Мунс нашел понимание. Смелый шаг поддержал признанный ученый доктор Рохледер, один из крупных немецких сексологов. Он предлагал провести опыты искусственного осеменения самок шимпанзе спермой человека в германском питомнике на острове Тенерифе. Ученый считал, что залогом успеха такого эксперимента станет тот факт, что в качестве доноров спермы выступят местные жители, которых он причислял к низшим расам и, следовательно, более близким к обезьянам.

В рецензии на книгу Мунса, появившейся в германской печати, палеонтолог и эволюционист Плате желал энтузиасту удачи и не сомневался, что успешность такого эксперимента может стать наилучшим доказательством правильности дарвиновской теории происхождения человека. Автора этой статьи потрясло и то, что большую часть необходимых для эксперимента средств Мунсу выделила королевская семья Нидерландов. «Какой скандал возник бы у нас, в Германии, если кто-то из правящих персон решился связать свое имя с подобным опытом и какие гонения ожидали бы ученого с подобными намерениями!» – писал Плате.

Публикация брошюры все-таки вызвала в Нидерландах скандал. Пожертвованные деньги потребовали возвратить. Мунс был уволен из университета и стал испытывать серьезные денежные проблемы.

Судьба опять дала русскому ученому шанс, и Иванов смиренно ждал своего часа, который пробил 25 октября 1917 года, когда в России к власти пришли большевики.

Коммунисты весьма благосклонно отнеслись к зоотехнику. И, несмотря на его буржуазное происхождение, уже в начале 1920-х годов Иванов получает несколько командировок по линии Академии наук в страны Запада. Там профессор знакомится с наиболее передовыми по тем временам научными разработками в области биологии и генетики.