Красный гаолян

Только-только Красный подошёл к низине с тылу и увидел этих людишек, которые оживлённо жестикулировали, как с другой стороны раздались взрывы ручных гранат. Сердце его затрепетало от страха, в стае тоже началась паника. Эти чёрные навозные жуки с огромной поражающей силой наводили ужас на всех собак. Красный понял, что стоит струхнуть, и его ждёт поражение по всем фронтам. Он повернул голову, оскалился и пронзительно залаял на взволнованных собак, после чего вся стая под его предводительством бросилась вперёд, как гладкая пятнистая туча, к тому окопу, где прятались отец и его команда.

— Они сзади! — испуганно крикнул отец, развернул «Арисаку-38» и выстрелил, не успев прицелиться. Пуля попала в довольно крупную коричневую собаку, её тело ещё пролетело вперёд два-три метра и упало на землю, после чего на него наступили собаки, бежавшие сзади.

Ван Гуан и остальные палили без остановки, однако, как говорится, передние падают — задние встают им на смену, и вот уже другие псы мчались к окопу, их зубы сверкали, а глаза алели, словно спелые вишни. В тот момент ненависть собак к людям достигла наивысшей точки. Ван Гуан бросил винтовку, повернулся и побежал в низину, но его окружили больше десятка собак, и низенький подросток за считанные минуты просто исчез. Привыкшие питаться человечиной собаки давно уже превратились в злобных хищников, их движения были быстрыми и отточенными, каждая отхватывала по большому куску мяса Ван Гуана, зубы с хрустом перегрызали его кости.

Отец, мать и Дэчжи прижались спинами друг к другу, они перепугались так, что ноги тряслись, мать даже обмочила штаны. Былая лёгкость, с которой они били собак, исчезла как дым. Собаки окружили их плотным кольцом. Они без конца стреляли, убили и ранили ещё нескольких псов, но при этом расстреляли все патроны, что были в магазинах. У отца на винтовку был надет штык, он блестел и представлял для собак серьёзную угрозу, однако у матери и Дэчжи были лишь короткие карабины, без штыков, а потому большинство собак начали кружить вокруг них. Мать тихонько запричитала:

— Доугуань… Доугуань.

— Не бойся, — велел отец. — Крикни погромче, позови на помощь моего отца.

Красный понял, что отец тут за главного, и презрительно косился на его штык.

— Па-а-а-а-ап! Спаси нас! — заорал отец.

— Дядя! Спаси нас! — со слезами закричала мать.

Собачья свора разок попробовала атаковать, однако отец и его команда оттеснили их, ствол материнского карабина попал прямо в пасть одному из псов и выбил два зуба. Одна опрометчивая собака бросилась на отца, но штык распорол шкуру на морде. Пока остальные наступали, Красный сидел за пределами оцепления, спокойно глядя на отца.

Противостояние длилось так долго, что хватило бы времени выкурить две трубки. Отец почувствовал, что его ноги обмякли, а руки затекли; он ещё раз громко позвал дедушку на помощь, а потом ощутил, как мать всем телом навалилась на него, словно рухнувшая стена. Дэчжи тихим голосом сказал:

— Доугуань, я отвлеку собак, а вы бегите…

— Нет!

— Я побежал!

Дэчжи оторвался от них и помчался в гаолян. За ним кинулись несколько десятков псов, догнали и набросились на него. Отец не отваживался посмотреть, что там с Дэчжи, поскольку с него самого не сводил глаз Красный.