Красный Герцог

Боль была невыносима: Генрих со всех сил вцепился руками в койку, ломая её своей крепкой хваткой. Издавая подавленный и обрывочный крик, он задыхался от нехватки кислорода. Эта агония продолжалась целую вечность, никогда Генрих не ощущал такую физическую боль, но она не могла сравниться с тем, что он чувствовал во время утраты семьи. Сейчас он ощущал бурлящую кровь в своём теле, грохочущее и стонущее сердце, болезненную горечь в груди, но там, в стенах дома он чувствовал только смертельный холод. Когда тело Генриха вымоталось от борьбы, он уже неподвижно лежал на койке с обмотанной бинтами головой. Сейчас всё казалось так, будто прошло много часов от операции: всё вокруг было расплывчато и ходило ходуном. Ему довелось пережить страшное событие. Всё тело горело, а после сильной хватки в койку, все пальцы онемели — ими было невозможно шевелить. Генрих беспомощно лежал и глубокими вдохами-выдохами смотрел на белый потолок медицинского кабинета, с облегчением что всё закончилось. Его тело с трудом смогло выдержать такую нагрузку, из-за чего юноша начал терять сознание. В то же время, в голове начали витать самые разные образы, смешивая мрачное прошлое и желаемое светлое будущее.

Быстрыми шагами, почти перейдя на бег, группа Вольфганга спускалась вниз по наклонной дороге. Ему пришлось, не разбирая солдат, взять двух рядом стоящих бойцов и отправиться с ними вниз. Ими оказались Цейс и Зигфрид. Вольфганг лично не знакомился со всеми, но несколько раз слышал о том, какая у всех их была удивительная кампания в городе. Спускаясь по дороге, Вольф надеялся, что найдёт нападавших и сможет отомстить за Фенрига. Вольфганг не считал Фенрига за друга, а скорее, просто товарищ. Но за долгие месяца общения, он считал его одним из самых близких людей. Убийство товарищем он посчитал чем-то личным. В голове крутилось множество мыслей, он был шокирован ранением Генриха, а также для него было удивлением само нападение на конвой. Весь отряд находился вдали от полей битв и, пытаясь уйти от них как можно дальше, неожиданно вернулись в их оцепление. Вольфганг только гадал чьих это рук дело: ему хотелось совершить месть и увидеть виновников напротив дула своего автомата.

Вернувшись к месту аварии троица застала момент, когда вытекший бензин загорелся, и пламя уже полностью окутало груду металла. Подойдя поближе к машине, в которой находился Вольф, он увидел, что к ней и от неё идут несколько следов из капель крови. Фенриг находился всё ещё на своём сидении: его тело также неподвижно сидело за рулём автомобиля. Это зрелище стало шоком для сопровождающих солдат, они увидели ещё одно последствие аварии. В самом начале, когда это произошло, то из-за шума при столкновении все не сразу среагировали, к тому же вокруг была полная неразбериха. Единственное что они видели — раненных Генриха, Анну и Вольфганга. Сам Фенриг лежал наполовину прикрытый машиной, — его было сложно заметить, не всматриваться в обломки. Теперь о судьбе юноши знало только четыре человека, остальные не заметили этого или не обратили внимание. Вольф попытался вытащить своего погибшего товарища из его отвратительного гроба, он вырвал его из острых кусков металла и положил рядом на землю.

На лице Фенрига застыла гримаса удивления, не было ни боли, ни страха. Он скорее всего надеялся избежать удара и выбраться из той ситуации живым, но судьба распорядилась совершенно иначе. Окровавленное тело юноши закопали под деревьями, недалеко от места аварии. Используя армейские лопаты из рюкзаков, пара солдат копала могилу, пока Вольфганг контролировал окрестности. Когда работа была завершена, и они похоронили тело юноши, Вольф положил на неё пару цветов, что нарвал на поляне. Ему было тоскливо, что ещё один человек покинул этот мир раньше времени, его будущее было уничтожено.

— Кто она? — раздался голос доктора. От действия обезболивающего и сильной усталости, Генрих с трудом расслышал эти слова — они будто произносились шепотом где-то в соседней комнате, хотя собеседница находилась в паре метров от офицера.

— Моя сестра, — ответил Генрих. Это всё, что он мог бы ей сказать, другая информация была бы лишней и бессмысленной.

— Где её родители?

Генрих только промолчал, он сделал вид что просто не расслышал вопроса. Он не хотел слышать о своей семье, ведь каждое воспоминание несло в себе огромную боль. Генрих со всей силы сжал свой кулак, пытаясь сдержать накапливающуюся злобу.

— Я хочу её спасти от войны.

— Жаль, что вы попали в беду; раньше подобных случаев не происходило. С ней ничего не случится, я позабочусь об этом. — Доктор продолжала говорить об Анне, в её интонации Генрих уловил печальные ноты, возможно она действительно хочет помочь. — Она такая красивая.