Красный Герцог

Первая комната походила на личный кабинет, где стоял гигантский стол, шкафы, камин и широкий глобус. За рабочим столом виднелась стеклянная дверца, которая выходила на маленький балкон. Она была открыта, и из неё рвался ветер, беспорядочно тревожа шторы. Генрих не смог в полутьме разглядеть кабинет, но маленькая частица, что он увидел, ему понравилась. Следующей комнатой они открыли спальню, и, пройдя внутрь, Генрих услышал тихое сопение из глубины помещения, — кто-то лежал на большой кровати и, укутавшись в одеяло, сопел. Учуяв знакомый медовый парфюм, Генрих поспешил покинуть комнату Эльвиры. Следующая комната сильно походила на детскую: в ней находились большие заполненные доверху сундуки с игрушками, конь-качалка и кровать с занавесками. Эту красивую на вид комнату Генрих отдаст Анне. Брат с сестрой подошли к кровати и, не услышав звуков возможных жильцов, Генрих положил девочку на спальное место. Анна спала настолько крепко, что ни транспортировка, ни неуклюжие попытки уложить её на кровать не смогли прервать глубокий сон.

Генрих и Вольфганг покинули детскую и направились дальше по коридору. Следующими комнатами также были спальни, они ничем не выделялись от второй комнаты, и, можно было предположить, что тут тоже спали взрослые. Ребята не стали разделяться, а сели на пол рядом с кроватью в самой последней спальне. Холодный ветер, исходящий из открытого окна, проходил по полу и окутывал молодых людей. Теперь у них была возможность поговорить друг с другом более привычным способом, — без шепота и страха, — им не нужно было беспокоится, что девочка проснётся и услышит что-то лишнее. Вольфганг, как и в Керхёфе, раскрыл свои мысли на тему страха собственной смерти. Он говорил, что такими темпами их попытки сбежать от войны, заберут всех в отряде.

— Я не хочу больше чертить могилы…

Генрих понимал своего друга и, учитывая все ужасные события, произошедшие с ними, согласился. Он сделает из этого замка идеальный дом, где можно будет ходить без опаски. Помимо самого замка, потребуется сделать всё необходимое, чтобы нападение больше не повторялось. Он посчитал, что люди из Фюссена должны что-то знать — сельскохозяйственная техника была единственной зацепкой на виновников нападения. Генрих в ближайшее время начнёт поиски. Несмотря на то, что нашлись люди из Фюссена, что решили напасть на военных и вставить палки в колёса правительственной машины, не все люди в той деревне должны быть негативно настроены к новоприбывшим соседям. Всё это время Вольфганг внимательно слушал своего друга и молчаливо кивал головой.

— Знаешь, все события, что с нами происходили, поистине являются кошмаром. Смотря назад на своё прошлое, я вижу маленького мальчика, который наивно жил вдали от большого города, вдали от жестокой жизни и мира. Как бы долго он не пытался спрятаться от этого ужаса, — его находят, ему не позволят долго оставаться в стороне. Это мир, как зверь, огромный и жадный. Ему нужны жертвы для его страшной игры. И чем дольше мы отдалялись от дома, от того дня, когда покинули родные края, тем страшнее становилась жизнь. Поэтому я боюсь, что дальше будет только хуже. За то время от моих рук погибло четыре человека, и, старый «я» никогда бы себе такого не простил. Я изменился настолько, что стал совершенно другим человеком. Когда-нибудь, наверное, это заметит и Анна. Поняв, что я стал другим, она будет меня бояться и ненавидеть. Только мне ничего другого не остаётся, чтобы защитить её… мне, возможно, потребуется пожертвовать всем, что у меня есть. — Оказавшись в не трезвом состоянии, от добавленного алкоголя в чай, Генрих впал в полное раздумье о собственной жизни. Закончив свой длинный монолог, он заметил, что Вольф уже давно спал, запрокинув голову набок.

Возможно, юноша был на грани сонного состояния ещё тогда, когда Генрих только начал рассуждать о дальнейших планах и уже поддакивал, находясь во сне. Офицер решил не будить своего верного солдата и, сняв покрывало с кровати, прикрыл им сопящего друга. Встав с пола и направившись к выходу, Генрих шел так тихо как позволяло его непослушное тело. Ему удалось покинуть комнату, и он остался в полном одиночестве. Тёмный коридор враждебного и незнакомого Норденхайна представился ему во всей своей красе: холодные на вид стены и голубой свет луны. Сделав пару шагов, Генрих оказался у окна.