Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг.

В 1921 г. в ВЧК служило 77,3 % — русских; 9,1 % — евреев; 3,5 % — латышей; 1,7 % — поляков; 3,1 % — украинцев; 0,5 % — белорусов; 0,5 % —мусульман; 0,2 % — армян; 0,1 % — грузин; 315 немцев, 1 француз, 2 англичанина, 3 шведа, 46 финнов, 25 чехов, 13 китайцев. Среди чекистов той поры высшее образование имели 513 человек (1,03 %), большинство — 28 647 (57,3 %) ограничивалось начальным. По служебным характеристикам только каждый четвертый чекист работал хорошо и отлично, основная масса — 55,8 % — относилась к службе удовлетворительно, а 1092 человека (6,1 %) — плохо[134]. К концу 1920 г. в стране функционировало 86 областных и республиканских ЧК, 16 особых отделов, 508 уездных ЧК[135].

Рост сети чекистских учреждений — территориальных, военных, транспортных, их непрерывное финансирование, предоставление всевозможных прав с очевидностью доказывали, что большевики ради удержания власти сделали ставку на силу, террор и страх. Главным орудием, исполнителем стала ВЧК. «Для нас важно, — утверждал Ленин, — что ЧК осуществляет непосредственно диктатуру пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима»[136]. ЧК было предоставлено право арестовывать, вести следствие и приводить приговор в исполнение. Лацис признавал, что это был «орган… пользующийся в своей борьбе приемами и следственных комиссий, и судов, и трибуналов, и военных сил»[137].

Постановления ЦК РКП(б) и Совнаркома быстро превратили ВЧК в главный орган специальной системы организованного насилия, создав для этого декретно-законодательное обоснование. II Всероссийский съезд Советов (25 октября 1917 г.) отменил смертную казнь в стране. Казалось бы, вновь ввести ее может только съезд. Но III съезд Советов (январь 1918 г.) этого вопроса не обсуждал, лишь встретил аплодисментами заявление Ленина о том, что «ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием»[138]. Но еще до этого, сразу после первого покушения на Ленина, «Правда» в редакционной статье 3 января 1918 г. предупреждала: «Если они будут пытаться истреблять рабочих вождей, они будут беспощадно истреблены сами. Все рабочие, все солдаты, все сознательные крестьяне скажут тогда: да здравствует красный террор против наймитов буржуазии… За каждую нашу голову — сотня ваших!» Начавшееся в середине февраля 1918 г. германское наступление на Петроград создало чрезвычайную ситуацию, которой не преминули воспользоваться Ленин и Троцкий для введения в стране внесудебной смертной казни. Право ее проведения было предоставлено ВЧК.

21 февраля 1918 г. Совнарком утвердил декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности!», написанное Троцким по поручению Ленина. На его основании ВЧК получила право внесудебной расправы над «неприятельскими агентами, спекулянтами, громилами, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами». Через день к ним добавили «саботажников и прочих паразитов», предупредили, что ВЧК не видит других мер, кроме беспощадного уничтожения таковых «на месте преступления». В ответ на недоумение левого эсера, наркома юстиции И. Штейнберга, Ленин заверил, что «без жесточайшего революционного террора» быть победителями невозможно[139]. Тогда же, 21 февраля 1918 г., коллегия ВЧК по предложению Дзержинского приняла решение о том, что чекистами могут быть преимущественно большевики и левые эсеры, т. е. представители правительственных партий.

Заметим, что в данном случае декрет о внесудебных правах ВЧК лишь фиксировал те беззакония, которые советские учреждения уже творили в стране. Председатель севастопольского военно-революционного комитета Ю. П. Гавен признавал, что в январе 1918 г. он, воспользовавшись своим служебным положением и вседозволенностью, приказал расстрелять более 500 офицеров[140]. Практика придания творящемуся произволу легитимности была характерной для всех действий советских властей. Именно: не пресечения их, а поощрения.