Красный яр. Моя земля 2

– А что тут еще было? Расскажете? – во мне проснулся спортивный интерес. Ира вздрогнула, давая понять, что лучше не сближаться с незнакомыми людьми, как бы дружелюбно они не ощущались. В ее взгляде блеснуло что-то вроде: «Это же «Стакан», полегче, подруга».

– Ну, а что тут сильно рассказывать. Как-то тут похороны проводили, был такой кружок по интересам, вроде секты, королеву избирали.

– Что? Похороны? Секта? Королеву? Мы точно говорим сейчас про этот сквер? – от моих слов мужчины понимающе засмеялись.

– Давайте так. «Стакан» разные времена переживал. Тут и стихи читали, и на скрипках играли, фестивалили… И гопники-спортсмены на людей с хаерами или бухлом кидались, чтобы прогнать. Не нравилось им, как люди отдыхают. Вот и похороны были. Умер хороший человек, многим другом был. Вот и собрались мы с родными, гроб сюда привозили, чтобы отсюда отправить его в последний путь.

– А секта, не совсем это секта была, так, дружина, – вклинился молодой.

Опять раздался наш неловкий девчачий смешок.

– Компания ролевиков была, магией занимались, верили в то, что апокалипсис скоро грядет. Один на кладбище ходил, говорил напоследок: «Иду сражаться с демонами и костяными драконами».

– С ними еще какая-то девушка была, помнишь? Они ей говорили, что она – «конь апокалипсиса», – мужчины опять ухмыльнулись, а я почувствовала, что пиво уже немного дает в голову, и обстановка начинает казаться немного тревожной. По взгляду Иры было понятно, что она со мной солидарна. Все эти байки, конечно, будоражили воображение и располагали к ничему не обязывающему общению, но пора было и честь знать, как говорится. Осталось выбрать удачный момент и ретироваться.

IV

Парень помладше неожиданно поднялся с корточек, потягиваясь, сделал вдох и изрек: «Так, я на Кавказ, скоро буду». Под наши удивленные взгляды, он удалился в сторону левого дальнего угла сквера, где скрылся среди камней.

– Да поссать он пошел, – лицо старого было непоколебимо, он едва вздернул уголок рта в полуулыбке, опустил его и смотрел куда-то по направлению «Кавказа», по-видимому, пребывая в каких-то отстраненных размышлениях или воспоминаниях. А может и просто ждал, когда его товарищ вернется, чтобы тоже совершить восхождение на каменную композицию.

Мы с Ирой переглянулись еще раз, кивнули и решили самоустраниться. Кто знает, насколько может затянуться этот вечер, если мы вовремя не примем меры. Мы торопливо попрощались и, поблагодарив мужчину за истории и предложенное пиво, направились в сторону Карла Маркса к остановке, чтобы успеть на автобус. Когда мы уходили, в глазах мужчины виделась какая-то светлая грусть, которой я тогда почему-то не придала особого значения. Когда я обернулась назад, чтобы запомнить этот взгляд, так, для себя, рядом с нашей скамейкой уже никого не было.

Людей на «Стакане» было уже не так много, кто-то принес гитару и пел русский рок, а ему аккомпанировали на духовом инструменте, видимо, самодельном. Я громко выдохнула, и мы с Ирой пошли на остановку, молча переваривая череду необычных встреч. У обеих в планах было вернуться домой и погрузиться в объятия Морфея. Мы шли к остановке молча, вечер был теплым.

Римма К., веган

Городские архетипы

Стоя на абсолютном географическом краю заснеженного верхнего Академгородка, я испытал доселе незнакомое чувство восхищения этим оторванным от всего города скоплением домов посреди сосново-березового рая. Казалось, еще шаг, и все гнетущее останется позади, мрак отступит и теплые волны спокойствия, умиротворения подхватят обмотанное шарфами тело и утопят в неге теплого света дворовых фонарей. Не могу объяснить всю загадочность этого района. Когда-то лес между Академом и городом казался защитником: не ясно, правда, кто был подзащитным – микрорайон или же сам город? Проходя под кронами сосен, можно было явственно ощутить их тяжелый испытывающий взгляд, а в сумерках оглушительной тишины можно было ожидать чего угодно.

Теперь же все изменилось. Город нагловато подступил к лесу и теснит его сверху и снизу. Былая стать и слава «интеллектуальной Мекки» тоже угасла и забылась. В самой глубине его, где-то в невидимом сердце, спит Дух, чье спокойное дыхание и настигло меня, восторженно замершего на бордюрном камне. Теперь Духу лучше не просыпаться, а лишь теплыми вечерами напоминать о себе случайным прохожим, неожиданно забредающим дальше, чем они того ожидали. Если сейчас, во сне, Академ таков, страшно представить его во всей своей славе и сиянии.

Аккуратно ступая по следам от шин, дабы не осквернить невинность свежего снега, пробирался я дальше вглубь, очарованный и покоренный. Неужто остались еще в угасающем под тяжестью выхлопов городе столь прекрасные и чистые места? Наполненные жизнью, спокойствием и уверенностью в себе, самодостаточные и цельные, пусть и на закате величия, бесстрашные пред лицом грозящих опасностей и гордые за свое прошлое. Нет, пожалуй, больше таких мест я не знаю, последние уже пали под натиском вражьих ратей, иные же рождаются мертвыми.

I