Красный коридор (СИ)

- Так вот. Не здесь. Не сейчас, и не сегодня. Вот увидишь. Всё именно так и будет.

***

Минск. Лето. Душное марево поплывшего от жары асфальта, шум улиц, гомон людей. Где же это было? А, на проспекте. Я вышел из-под навеса уличной кафешки. Чашка кофе, стакан холодного сока и выкуренная с особым удовольствием сигарета подняли настроение. На какой-то момент город расцвёл побитыми пылью красками.

- Девушка! Добрый день. Простите за беспокойство, но вы не могли бы уделить мне толику вашего времени?!

Улыбка. Открытый взгляд. В голосе задор и обещание. Она останавливается, улыбается в ответ. Ура! Есть контакт.

- Да

- Девушка, милая. Не сочтите за навязчивость, но... увидел Вас... сражён. На повал. Безумное желание с Вами познакомиться. Умоляю, скажите. Как Вас зовут?

- Алина, - с улыбкой, стреляя взглядом из-под ресниц, отвечает она.

- Ахуительно... - теряя настроение и интерес, бормочу я себе под нос. Разворачиваемся, уходим. Это просто имя. И возможно, девушка там была замечательная. И, может быть, я отвернулся от своей судьбы, но... Алина. Это до сих пор как красная тряпка. Имя, как синоним предательства. И ничего не могу с собой поделать. Второй раз я этого уже не переживу.

Поэтому, молча уходим. Никому, ничего не надо объяснять.

***

- Плакать пробовал?

- Пробовал... Не получается. Морда кривится, губы дрожат, а глаза сухие. Злость накатывает... Убить готов.

- Обсудим?

- Нет.

- Можешь объяснить почему?

- Могу. Но не буду.

Миленький кабинет, мягкая мебель, ублюдочные занавески, которые раздражают меня, с каждым визитом всё больше и больше.

Вот так и беседуем. Типа терапию проводим. Спасаем очередного параноика, в моём лице, от общества. Или общество от меня. Но я, загнал своё "я" глубоко -глубоко. Над всем этим понастроил бетонных капониров и дотов. Врыл в землю танки. Растянул в шесть рядов "колючку". Наставил вокруг мин. И любое движение вокруг меня отслеживают сотни стволов, чутко подрагивая на любое шевеление. Только тронь - и плесканёт наружу неприкрытая злоба захлёбывающихся пулемётов.

Всё что произошло тогда, год назад, уже история. А это не то что было, а то во что она верит. Это та версия событий, которая удобна ей, потому что так легче. То, что произошло с моей точки зрения ей не интересно. Так как это может разрушить ту картинку, которую она себе нарисовала. Она намеренно ослепла на один глаз - и видит только удобную часть той реальности. Ту, которая вписывается в простую, гладкую, эмоциональную схему. Злой и ужасный я, и невинная жертва она. Обвинять её в этом? Зачем? Истины нет, ни в её версии, ни в моей. Она где то посередине, но чтобы выяснить это, надо говорить, сопоставить две картинки происходивших событий... а разговор со мной это её самый большой и непреодолимый страх. Страх признаться себе в собственной подлости. А значит, ату его, ату! Это он подонок, а я несчастная жертва.

А кто тогда я? Подонок? Согласен, многие творимые мной тогда вещи очень чётко укладываются в определение этого слова. Я могу привести тысячи стройно аргументированных причин, почему я поступал именно так и никак иначе. Но зачем? Оправдаться? Перед кем? Перед ней? Я всё высказал ещё тогда. Меня не захотели услышать. Так что изменилось за это время? Ничего. Время залечило мелкие царапинки в её душе. С совестью ей уже давно помогли договориться, нашлись помощники. Она молода, красива и счастлива.

А злость. Чёрное, дикое, душащее изнутри бешенство, безумное желание раздавить, уничтожить, распять, вырвать сердце и вонзиться в него зубами... это не жажда мести. Нет. Это реакция на невозможность справедливости на всём протяжении этого безумного отрезка жизни по имени Алина. Алина, которая простиралась в моей душе до самого горизонта и заполняла собой всё внутреннее пространство. Девочка, девушка, с невинным взглядом бездонных карих глаз и смешной привычкой прикусывать нижнюю губу.

- Андрей?

- Да?

- Так и будем молчать?

- Да. Будем...

***

Лицо Красковского... Удивительная у человека способность со всеми дружить и вовремя предавать. Лицемерно объяснять прописные истины, извращая их до состояния неприятия. Затащить девушку в койку в виде спасения её от меня, и бросить через неделю. И всё это под умные разговоры, что именно так всё должно и быть, и именно так ей надо поступать в будущем. Её делают шлюхой, а она только радуется снисходительному похлопыванию по щеке, мол, хорошо трахаешься. Как мало надо девочке для счастья, взрослый дядя похвалил. А мысли, что её банально поимели, даже не возникает.

Я помню, когда она выбесила меня в очередной раз, я чуть не орал: