Красный корсар

Миссис Уиллис склонила голову, чтобы засвидетельствовать справедливость этого замечания и славу покойного адмирала, но не сочла нужным отвечать. Переменив тему разговора, она повернулась к своей юной воспитаннице и сказала ей тоном, в котором не было и тени скованности:

– Гертруда, мой дорогой друг, ты с удовольствием вернешься на этот прелестный остров, к этому морскому ветерку.

– И особенно к моей тете! – воскликнула Гертруда. – Я хотела бы убедить отца продать свои поместья в Каролине и навсегда переселиться на север!

– Собственнику не так легко переменить место, как тебе кажется, дитя мое, – ответила миссис де Лэси. – Как бы ни было сильно мое желание, чтобы этот план осуществился, я никогда не буду уговаривать брата это сделать. Если бы и изменить что-то в жизни, то надо бы возвратиться на старую родину. Прошло уже более столетия, миссис Уиллис, как Грейсоны поселились в колонии из-за недовольства английским правительством. Мой прадед, сэр Эверард, поссорился со своим вторым сыном, и эта ссора заставила моего деда поселиться в Каролине. Но так как все это давно успокоилось, я часто думаю, что я и мой брат могли бы вернуться в дом наших предков. Это в значительной степени зависит от того, как мы переместим наше главное сокровище по эту сторону Атлантического океана.

Закончив, миссис де Лэси, добросердечная, хотя и самолюбивая дама, бросила взгляд на девушку, о которой, собственно, шла речь. Гертруда отвернулась, как обычно, когда тетка делилась с гувернанткой семейными воспоминаниями, и подставила нежному дыханию ветерка свое лицо, цветущее здоровьем и в эту минуту несколько смущенное. Лишь только миссис де Лэси умолкла, ее племянница быстро обернулась к своим спутницам и, показывая на высокие, выше домов, мачты красивого корабля, стоявшего на якоре в порту, воскликнула:

– И вот эта мрачная темница будет нашим домом весь месяц, дорогая миссис Уиллис!

– Я думаю, это ваше отвращение к морю преувеличивает продолжительность путешествия, – ласково заметила гувернантка. – Переезд отсюда до Каролины часто совершается намного скорее.

– Да, совершался, я могу подтвердить это, – произнесла вдова адмирала, которая оставалась погруженной в только что возникшие мысли. – Когда-то мой покойный супруг провел королевскую эскадру из конца в конец американских владений в меньший срок, чем сказала моя племянница. Тогда он преследовал врагов короля и своей родины.

– И эти ужасные Адские Ворота! – воскликнула Гертруда, вся содрогаясь, охваченная страхом, столь естественным для юной женщины. – С одной стороны отмели и обломки кораблей, с другой – сильное течение. – Гертруда побледнела и при этом похорошела, не умея скрыть свой страх и становясь еще привлекательнее. – Без этих шквалов, мелей и пучин я только и думала бы об удовольствии увидеть моего отца!

Миссис Уиллис, которая никогда не поощряла в своей воспитаннице этих проявлений слабости, сказала ей суровым и решительным тоном, явно желая навсегда прекратить подобные страхи:

– Если бы все опасности, которых ты боишься, существовали действительно, то корабли не совершали бы этот путь каждый день и даже каждый час без всяких несчастных случаев. Вы, без сомнения, madame, не раз плавали по морю с адмиралом де Лэси?

– Никогда, – несколько сухо возразила вдова. – Море плохо отражалось на моем здоровье, и я всегда путешествовала по суше. Но вы, конечно, понимаете, Уиллис, что мне, как жене и вдове начальника эскадры, не подобает оставаться невежественной в мореходном деле. Я думаю, что во всей Британской империи мало найдется женщин, которые лучше меня знали бы толк в одиночных судах или даже эскадрах. Эти сведения я приобрела естественным образом, просто живя рядом с офицером-флотоводцем. Мне кажется, что все это вам совершенно чуждо.

Благородное и исполненное достоинства лицо миссис Уиллис, на котором, по-видимому, горестные воспоминания оставили свой след, не лишая его энергичного и смелого выражения, на мгновение омрачилось. Она медлила с ответом, как будто хотела переменить тему.

– Море не совсем чуждо мне, – наконец ответила она, – я совершила в своей жизни не одно трудное и даже опасное путешествие.

– Как простая пассажирка. Только мы, жены моряков, можем говорить об основательном знании этой благородной профессии. Что может быть прекраснее корабля, бороздящего волны своей кормой и оставляющего пену, по которой узнают дорогу суда, идущие сзади. Не знаю, моя дорогая Уиллис, понятно ли это вам?

Едва заметная улыбка скользнула по лицу гувернантки. Но в это мгновение сверху башни послышался легкий шум, похожий на шум ветра, но который в действительности был взрывом приглушенного смеха. Слова «это прекрасно» готовы были слететь с уст Гертруды, живо представившей себе всю прелесть картины, нарисованной ее теткой. Но ее голос оборвался, и вся ее поза выразила напряженное внимание.

– Вы ничего не слышали? – воскликнула она.

– Мыши не совсем еще оставили мельницу! – спокойно ответила гувернантка.

– Мельницу! Дорогая миссис Уиллис, неужели вы желаете упорно называть мельницей эти живописные руины?