Красный Лог

Для защиты обвиняемому назначили молодого адвоката Сазонову, миловидную с большими открытыми глазами девушку, у которой это было едва ли не первое дело. Изучив ситуацию и ознакомившись с доступными для адвоката документами, она оценила всю серьезность обвинений и возможность тяжелых судебных решений. Она для себя выбрала тактику довольно рискованную и спорную, но ей она казалась выигрышной; встретилась с Вероникой, с которой следователь взял подписку о «невыезде», и которую уже поспешно уволили за «несоответствие требованиям к идейно-нравственному уровню»… короче, сдали хорошего молодого работника на «съедение». Сазонова убедила Веронику не отсиживаться в печали и слезах, а начать действовать немедленно. В тот же день в отделение милиции поступило заявление от Зайцевой Вероники о «посягательстве на ее честь и попытке насилия»; и хотя свидетелями могли бы стать все присутствующие, но по понятным причинам (коллектив своего начальника ни за что не сдаст) в заявлении свидетелями были указаны только Антонов Иван и дежурный по зданию управления; свидетели, правда, спорные, но все-таки они будут в деле. А когда мама Вероники, школьная учительница принесла следователю справку медицинского освидетельствования дочери, следствие заметно замедлило темпы, огульные обвинительно-разоблачительные тенденции пришлось умерить в связи с возникшими новыми обстоятельствами. Адвокат настойчиво пыталась опровергнуть обвинения в групповом сговоре и очернении партии, настаивала и утверждала, что обвиняемые играли лишь роли сказочных персонажей, где старый Дед и молоденькая Снегурка пользовались традиционной формой массовых игр, где юмор, шутки – это естественные элементы праздника, к тому же оба комсомольцы и уважают партию, ведь их родители из числа инженеров и учителей являются членами партии. Следователь, после долгих сомнений, мотив «сговора» из обвинительного заключения исключил, в процессе судебных заседаний орденоносный судья демонстрировал объективность, непредвзятость подхода к рассмотрению дела, общественные заседатели, назначенные в разбирательстве дела от лица народа держались молчаливо и подчеркнуто беспристрастно, Вероника Зайцева проходила по делу в качестве свидетеля. Иван держался с достоинством, все обвинения в свой адрес признал и всю вину за содеянное взял на себя. А глазами он все искал в зале заседания родителей, но так и не нашел. Всё случившееся коммунисты Антоновы расценили как безрассудную, хулиганскую злонамеренную выходку сына и негласно отреклись от него.

В обвинительной речи прокурор затребовал у суда в качестве наказания за содеянное подсудимому Антонову И.И. восемь лет заключения. Суд принял во внимание чистосердечные признания и раскаяние подсудимого, положительные характеристики и назначил ему срок шесть лет с отбыванием в колонии общего режима. Директор Дома культуры отделалась испугом, получила выговор с занесением в учетную карточку члена КПСС за низкую идейно-воспитательную работу с кадрами. Вероника устроилась техничкой в больницу, но через два месяца села в поезд и отправилась на Всесоюзную стройку – Байкало-Амурскую магистраль. Ивана в наглухо зарешеченном арестантском вагоне повезли тоже на Восток, в пересыльную тюрьму, которая располагалась на бывшем кандальном тракте, что на Транс-Сибирской магистрали. На железнодорожной станции М. К посреди тайги поезд остановился, и арестантский вагон оцепили краснопогонники с карабинами и рвущимися с пеной на клыках свирепыми овчарками.

Зеков по одному выводили из вагона и садили на корточки лицом в землю, затем их погрузили в воронки и повезли к этой самой тюрьме. Охранники открыли тяжелые кованные ворота, машины въехали во внутренний двор, ворота наглухо закрыли, а осужденных вывели из машин и построили в шеренгу.