Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Не доходя вёрст пять до Сарапула, флотилия останавливается, одна миноноска посылается к городу за отрядом чекистов, которые должны были снять на барже белогвардейский караул человек в 35, снять которых в то время представлялось также штукой не весьма лёгкой: они, сопротивляясь, могли открыть огонь. Но, к счастью, всё обошлось благополучно; белогвардейцы, ничего не подозревая, охотно сдали караул новому, оставив своё оружие в караульном помещении, а сами занялись кто чем. Видя, что белогвардейский караул сам себя обезоружил, команда матросов объявляет их всех арестованными. Таким образом, всё обошлось благополучно, пленники спасены.

Баржу привели из Гольян 17 октября поздно ночью и поставили посреди Камы у Сарапула, чтобы на берег никто не сошёл. Видимо, ночью чекисты работали оперативно, выявляя поведение каждого в заключении, и на следующий день произвели селекцию.

Когда матросы открыли люки, и сказали им: „Вы, товарищи, свободны!“, то и тогда ещё им не верилось. Убедились только тогда, когда матросы сами спустились в баржу, и начали раздавать им одежду, а потом принесли хлеба, кипятку и папирос. Тогда радостям не было конца; все спешили благодарить своих освободителей, и, в первую очередь, т. Раскольникова, высказывали желание идти в ряды Красной армии и защищать Советскую власть от чехословаков и белогвардейцев. Но, видя их изнурённое состояние, им предложено было отдохнуть.

Снабжение продовольствием взял на себя Ревком, и в продолжении полумесяца в столовых можно было видеть вырванных из когтей хищников 418 человек…»

Некоторую дополнительную (и скорее затемняющую, нежели проясняющую) информацию об этом не до конца ясном событии даёт в небольшом нижеследующем тексте А. В. Галанов, который в период описываемых событий находился в должности Военного комиссара города Сарапула, и, следует полагать, в силу своего служебного положения был хорошо осведомлён в деталях, излагаемых им в своих воспоминаниях.

«На одном из заседаний Сарапульского Ревкома, — пишет он, — было получено извещение, что флотилия в несколько миноносок под непосредственным руководством т. Раскольникова с реки Волги направилась по реке Каме до Сарапула. Конечно, ожидать долго не пришлось, и 16 октября, действительно, к Сарапулу подошли несколько миноносок и буксирный пароход, который вёл на буксире аэростат, служивший для наблюдения за неприятелем.

В тот же день Раскольников, его жена Вера Николаевна и её мать, прибыв в Ревком, нас информировали, как флотилии пришлось пробираться от Казани до Сарапула. Конечно, много раз приходилось выдерживать бои, т. к. по Закамью повсюду находились Белые войска, а в особенности в Камбарке. Но, тем не менее, они без потерь прибыли в город Сарапул.

(Здесь „Вера Николаевна“ всей правды, похоже, не рассказывает, по-видимому, не желая огорчать сарапульцев. Засекречивание сведений о собственных поражениях и потерях является обычной практикой войск во все времена. А мемуарист, видимо, даже к 1922 году не имел возможности узнать реальную историю флотилии; в действительности, она понесла ощутимые потери, потеряв несколько судов на своём пути от Казани до Сарапула. — А. В. Коробейников.)

На этом заседании выяснилось, что когда отступали Белые войска, то они баржу с арестованными взяли с собой, и по сведениям она находится в Гольянах. Зная, что она заполнена пленниками, т. Раскольников здесь же заявил, что приложит все усилия к тому, чтобы эту баржу увести…»

Изучавший уже в наши дни эту историю Алексей Коробейников замечает, что в соответствии с общепринятой в историографии версией событий жизни Фёдора Раскольникова женой и соратником командующего Волжским флотом была «валькирия революции», комиссар политотдела и флаг-секретарь флотилии Лариса Михайловна Рейснер. А вот «Вера Николаевна» в источниках, доселе находящихся в научном обороте, никогда ранее не упоминалась и, по-видимому, оставалась всё это время в густой тени событий Раскольникова. Таким образом получается, что член Сарапульского ревкома военный комиссар

А. В. Галанов говорит в своих мемуарах о какой-то пока не установленной другими историками женщине, по-видимому — первой жене Фёдора Фёдоровича.