Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

При всём при том, надо признать, что отношение к деятельности Фёдора Фёдоровича на флотской службе со стороны некоторых морских офицеров и рядовых моряков было очень неоднозначным, одни из них считали его «своим парнем» и героем, другие же — откровенным авантюристом и даже убийцей. Хотя многие понимают, что совершать такие революции, как в России, в белых перчатках невозможно, кровь в таких случаях льётся всегда. Революция сама по себе жестока, а расправы над офицерами — обычные для той поры, самосуды одичавшей толпы. И когда Раскольникова назначили командующим флотилией, Ленин писал командарму Вацетису, что это удивительно удачное назначение. Классовая ненависть бушевала, надо было объединить матросов с офицерами. Фёдора Раскольникова любили моряки, импульсивный, жаждущий немедленных действий, он умел повести людей за собой, никогда не кричал, не тыкал, в самых напряжённых ситуациях не повышал голоса. Он был своим также и для многих офицеров, не боясь вступаться за них и устраняя ретивых политработников.

Что же касается командования Раскольникова Волжской флотилией, то, судя по высказываниям ряда других офицеров, никакого выдающегося участия в этом он не проявил, и единственное, что было удачно проведено под его началом — это упомянутое выше и отмеченное в указе о награждении орденом похищение баржи с пленными красноармейцами у белых под Сарапулом. Этот случай, не имеющий прямого отношения к боевой деятельности флотилии, был разрекламирован на всю страну, как необычайная по смелости и дерзости операция. Говорят, чтобы увеличить эффект пиара, Раскольников сам писал статьи о себе, без всякого стеснения прославляя в них собственный героизм. На самом же деле ничего героического в этом событии не было, баржу с арестованными охраняли всего несколько старых солдат, которые без всякого сопротивления сами подали буксирные концы на пароход Раскольникова.

Будучи неплохим журналистом, Раскольников прекрасно понимал значение газетного слова и умело этим пользовался. Пленение баржи было возведено им и Троцким в ранг блестящей оперативной операции. Хотя кто-то утверждает, что на деле Фёдор занимался не столько руководством своей флотилией, а сколько совсем другими делами. Мол, будучи верным слугой Троцкого, он сочинял в это время приказ о провозглашении красного террора на Восточном фронте, в котором заявлял: «Каждый по справедливости получает то, что он заслужил своей ролью в революции и контрреволюции».

Что стояло за словами «красный террор» объяснять не надо: это массовые расстрелы пленных и заложников из числа представителей чуждых классов, а также знаменитые жуткие децимации Троцкого и многое другое. Нравится это кому-то или нет, а непосредственное отношение ко всему этому имел и Раскольников. Ведь недаром его жена Лариса с гордостью говорила о тех днях на Волге, что «мы расстреливали красноармейцев, как собак…» Но, может быть, это была только бравада, а подлинную правду о своём участии в войне она воплотила в прозе.

Друг и соратник Фёдора Раскольникова, бесстрашный боец партии, неутомимая Лариса Рейснер прекрасно рассказала об этих краях и той далёкой боевой осени в своих фронтовых очерках-былях. Несколько лет трудной и горячей жизни они были друг с другом рядом. Она прошла с Волжской флотилией весь её боевой путь. Была не только летописцем героических дел, но и активным участником боевых событий на Волге и Каме. Вместе с моряками она делила радость общих побед и горечь утрат. Её пламенные речи агитатора звучали в корабельных кубриках, в солдатских окопах, в крестьянских хатах освобождённых от белогвардейцев деревень. Она ходила в разведку по тылам врага. Несла правду о революции в занятые противником сёла и города. Она была по духу и по сердцу боевым комиссаром. И, может быть, верен рассказ о том, что прообразом женщины-комиссара в «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского была неустрашимая Лариса Рейснер…

* * *

6-го ноября, в связи с приближением начала ледохода, все корабли были отведены Раскольниковым на зимовку в Нижний Новгород, после чего он доложил Ленину и Реввоенсовету Республики, что Волжская флотилия, очистившая от противника Волгу и Каму, приведена в Нижний Новгород на зимовку. В тот же день его отозвали в Москву.

* * *

Тем временем Балтийский флот, собранный к концу 1918 года в Кронштадте и Петрограде, стремительно деградировал, превращаясь в ржавую груду железа из-за нехватки умелых начальников, команд и угля. Впоследствии Раскольников дал ему свою уничижительную характеристику: «Полгода никаких плаваний и работ не проводилось. К ничтожным остаткам обученных матросов добавились совершенно неопытные в морском деле люди, нанявшиеся служить часто ради того, чтобы куда-то пристроиться».