Красный Марс

Надя отколола лед с перекрывающего клапана, а Энн и Филлис принялись спорить о миграции вечной мерзлоты, запасах воды на этой широте и многом другом. Можно было подумать, что им это когда-нибудь надоест, но на самом деле они просто ненавидели друг друга и были не в силах остановиться. После этого путешествия они никуда больше не отправятся вместе — в этом не приходится сомневаться. Сама же Надя теперь не решилась бы куда либо ездить с Филлис, Джорджем и Эдвардом — они были слишком самодовольны и самодостаточны, будто группа внутри группы. Но Энн отдалилась и от некоторых других: если она не будет вести себя осмотрительнее, то останется сама по себе и никто не будет сопровождать ее в путешествиях. Например, невероятной глупостью было так отзываться о Фрэнке, да еще и выбрать из всех Филлис, чтобы рассказать, как тот ужасен.

А если она отдалится от всех, кроме Саймона, ей будет не хватать общения, потому что Саймон Фрейзер был самым тихим человеком во всей сотне. Едва ли он сказал хоть двадцать фраз за все время, проведенное в дороге. Это было жутковато, будто они путешествовали с глухонемым. Если только он не говорил с Энн наедине — но кто мог об этом знать?

Надя перевела клапан в закрытое положение и выключила насос.

— В этих широтах придется ставить более плотную изоляцию, — не обращаясь ни к кому конкретно, произнесла она, занося свои инструменты обратно. Она устала от всех этих пререканий, ей не терпелось вернуться в лагерь и приступить к работе. Она хотела поговорить с Аркадием — он наверняка рассмешил бы ее.

А она, сама того не желая и даже не зная, как это делается, рассмешила бы его.

Они положили несколько фрагментов застывшего льда к остальным образцам и установили четыре ретранслятора, чтобы управлять роботами.

— Хотя все это может испариться, да? — спросила Надя.

Энн, погруженная в размышления, не услышала вопроса.

— Здесь много воды, — пробормотала Энн себе под нос, она казалась встревоженной.

— Ты чертовски права, — воскликнула Филлис. — А теперь почему бы нам не взглянуть на те отложения, что мы обнаружили в северном конце каньона Мареотис?

Когда они приблизились к базе, Энн стала вести себя еще более замкнуто и отстраненно, а ее лицо теперь казалось непроницаемым, будто маска.

— В чем дело? — спросила ее Надя однажды вечером, когда они гуляли перед закатом, настраивая сломавшийся ретранслятор.

Я не хочу возвращаться, — ответила Энн. Она, опираясь на колени, сидела на корточках на изолированном камне и раскалывала его. — Не хочу, чтобы эта поездка заканчивалась. Я хочу путешествовать все время, вниз в каньоны, вверх на края вулканов, в хаосы и горы вокруг Эллады. Никогда не хочу останавливаться, — она вздохнула. — Но… я часть команды. Значит, должна забиться в норку вместе с остальными.

— Неужели все так плохо? — спросила Надя, думая о своих прекрасных сводчатых отсеках, бурлящих вихревых ваннах и стакане ледяной водки.

— Сама знаешь, что да! Двадцать четыре с половиной часа в сутки под землей в маленьких комнатках, с Майей и Фрэнком с их политическими схемами, Аркадием и Филлис с их препираниями по всякому поводу, которые я теперь стала понимать, уж поверь мне… вечно жалующимся Джорджем и Джоном, витающим в облаках, Хироко, одержимой своей маленькой империей… Владом, Саксом… Ну что за компания!

— Они не хуже остальных. Не хуже и не лучше. Тебе нужно с ними поладить. Ты не сможешь жить здесь одна.

— Нет. Но когда я на базе, мне и так кажется, будто я где-то в другом месте. Я с таким же успехом могла оставаться на корабле!

— Нет, нет, — сказала Надя. — Ты кое о чем забываешь.

Она пнула камень, с которым работала Энн, и та удивленно подняла взгляд.

— Ты можешь стучать по своим камням, верно? Мы здесь, Энн. Здесь, на Марсе, мы на нем стоим. И каждый день ты можешь выходить и бродить по округе. И в своей должности можешь затевать столько поездок, сколько не может никто другой.

Энн отвела глаза.

— Иногда кажется, что этого недостаточно.

Надя пристально на нее посмотрела.

— Ладно, Энн. Под землей мы скрываемся, в первую очередь, из-за радиации! Когда ты так говоришь, это, по сути, значит, ты хочешь, чтобы она пропала. А это значит наращивание атмосферы, а вместе с этим — терраформирование.