Красный оазис

— Я? Я ему посоветовал: позови двух курбаши, пусть они хорошенько исполосуют эту гусыню кнутами. Тогда она сделается как шелковая…

Блевио едва удержался от желания размозжить голову «мудрому» Мабруку.

— И как же паша принял твой совет? — осведомился он.

Мабрук замялся. Но потом откровенно признался:

— Паша сказал: «Ты — ишак, Мабрук?»

— А еще?

— Что он сказал еще? Ах, да! Он сказал: «Твое дело чистить навоз в конюшне. На это твоего ума хватает. А больше нет…»

— Неужели так и сказал?

— Ты опять сомневаешься в моих словах? — обиделся Мабрук.

— Ей-богу, нет! — успокоил его Блевио. — Но я хотел узнать, не сказал ли Осман еще чего-либо относительно девушки?

— Он сказал: «Если эта гордая гурия не хочет подчиниться моей воле, то я избавлюсь от ее злых чар, приказав задавить». И он, он способен на это. Ты его еще не знаешь, друг мой!

— Если не знаю, так насквозь вижу! — пробормотал берсальер.

А в то время как они беседовали, в той половине фондука, где находился гаремлык, разыгрывалась бурная сцена: Осман-паша, красный, как рак, осыпал угрозами Марику.

— Ты отказываешь мне в любви! — кричал он. — Ну, так знай же: ты — в моей власти. Я когда-нибудь потеряю терпение и раздавлю тебя, как червя.

Глава XI. Обман раскрыт

— Я раздавлю тебя, как червя! — кричал Осман, угрожая непокорной Марике. И этот крик был так громок, что каждое слово его услышали и Блевио, и Мабрук. Блевио всполошился, думая, что при таких условиях дело может кончиться катастрофою, и порешил, будь что будет, немедленно вмешаться. Он направился к гаремлыку. Мабрук последовал за ним, подстрекаемый любопытством.

— Убей меня, — отвечала Осману гордо девушка. — На это ты способен. Ты храбр, когда приходится воевать с женщинами и детьми…

Странная мысль зародилась в мозгу Блевио. Он толкнул неплотно притворенную дверь, как буря ворвался в комнату и схватил Марику за плечи, яростно рыча:

— Убью тебя. Задушу тебя. Разорву на клочья зубами!

А в то же время глаза его смеялись и он подмигивал Марике. Та мгновенно опознала его, но, сообразив, в чем дело, притворилась смертельно испуганною.

— Как ты смеешь противиться, великому Осману?! — рычал Блевио. — О несчастная! Как ты смеешь оскорблять самого храброго из воинов нашего повелителя султана? Да знаешь ли, что за это нет достойной для тебя казни, презренная? Дайте мне нож! Я сейчас зарежу ее!

Имитация была так совершенна, что испугала далее самого Османа. Вместе с Мабруком паша оттащил свирепствовавшего Блевио от Марики и принялся успокаивать его.

— Вижу, как ты близко к сердцу принимаешь мои интересы, — говорил Осман, — но я еще не решил, как поступить с этою непокорною рабынею. Оставь ее на время в покое, друг. Если я порешу казнить ее, я прибегну к твоей храброй помощи. Но теперь не трогай ее… Твой гнев может убить ее. Посмотри, как то краснеет, то бледнеет ее лицо. Она до того испугана, что, кажется, близка к помешательству… А я никогда не забуду твоей преданности мне, юноша! Я вижу, что я не ошибся, поселив тебя в одном доме с этою глупою и не желающею понять своего счастья женщиною. Теперь я исправлю свою ошибку: я именно тебе поручу надзирать за нею. Береги ее. Я должен удалиться. Вернусь только завтра утром!

И Осман ушел. А Мабрук остался: паша приказал ему быть помощником Блевио в деле надзора за Марикою.

При создавшихся условиях Блевио не представилось ни малейших затруднений переговорить с Марикою с глазу на глаз и с нею вместе выработать план побега.

— Нам надо оттянуть время! — говорил Блевио Марике. — Бежать днем — немыслимо: нас изловят сейчас же. Поэтому надо дождаться вечера. Если этот турецкий осел явится завтра утром — притворись, что ты смягчилась, приласкай его…

— Не могу! — с отвращением ответила Марика.

— Хоть двумя-тремя словами. Вы, женщины, — мастерицы на этот счет… А к вечеру я узнаю пароль, припасу коней, и ночью мы сбежим.

— Каким образом?

— При помощи сонного порошка, который я раздобыл.

И Блевио рассказал Марике, как надо действовать с сонным порошком. Он передал ей один из пакетиков вместе с бутылочкою противоядия.

Несложную инструкцию Марика немедленно затвердила, и Блевио мог быть уверен, что девушка исполнит все как следует.

— Смотри же! — предупредил он ее, уходя. — Не испорти всего нашего плана излишнею поспешностью… Ты пустишь порошок в ход только вечером и только тогда, когда я свистком дам тебе знать, что пришел момент.

Утром следующего дня Блевио вновь навестил Марику — вместе с Мабруком — под предлогом принести из сада ворох цветов, чтобы убрать комнату в честь прихода Османа-паши, и успел шепнуть девушке пару слов, что все идет благополучно.

Полчаса спустя пожаловал и сам Осман-паша. Он казался мрачным как туча: его огорчил ряд сведений об успехах итальянской армии, о подчинении итальянцам целого ряда племен. Это настроение не обещало ничего хорошего злополучной пленнице. Но миг — и картина изменилась как по волшебству: Марика с очаровательною улыбкою на устах пошла навстречу пораженному Осману и спросила:

— Простишь ли ты меня, мой владыка и повелитель?