Красный оазис

На заре Мабрук, издали завидевший приближение кавалькады Османа-паши, прибежал в погреб и принес Блевио три пакетика с сонным порошком шейха Ибн-Талеба и три флакончика с противоядием.

— Кажется, — строго сказал Блевио, — ты подменил жидкость? Берегись. Если ты обманул меня, тебе же будет плохо. Дай-ка я понюхаю…

Мабрук поднес флакон к носу Блевио, и тот вдосталь надышался спасительным ароматом.

— Теперь высыпай на землю один из порошков, — приказал Блевио Мабруку.

— Зачем?

— Затем, чтобы он претворил глину в золото.

Дрожащими руками Мабрук высыпал волшебный порошок на сырой пол погреба.

— Теперь подожги его! — скомандовал Блевио.

Мабрук, не рассуждая, повиновался. Он видел уже, как вся глина в погребе обращается в золото, золото…

Порошок вспыхнул. Через секунду Мабрук лежал рядом с Блевио, погруженный в глубокий сон. Блевио наклонился к нему, ощупал связанными руками его тело, отыскал ключи от кандалов, отпер их, освободил затекшие ноги, потом напряг все свои силы. Веревки, которыми были связаны его руки, он до известной степени перетер еще раньше, незаметно для Мабрука. Но все же, разорвать узы стоило страшного труда. И вот веревки лопнули. Блевио был свободен…

В одно мгновение он стащил с Мабрука его одеяние и переоблачился. Лицо он замазал грязью и сделался неузнаваемым.

В таком виде он выбрался из погреба и проник в сад. Тем временем Осман-паша подъехал к фондуку. Один из ожидавших его слуг доложил ему, что все приказания паши исполнены.

— Могила готова? — осведомился паша.

— Да, готова! — подтвердил слуга. Осман прошел в гаремлык.

— Женщина, сейчас ты умрешь! — сказал он Марике.

— Да сбудется судьба моя! — ответила Марика, снова поднося к ноздрям заветный флакон с противоядием и думая, что Блевио недаром просил ее «нюхать духи»…

— Да, ты умрешь! — продолжал Осман. — И я избавлюсь от злых чар, которыми ты меня околдовала…

— Я тебя околдовала?

— Да. Ты — колдунья! — убежденно продолжал Осман. — С тех пор как я тебя увидел, я думаю только о тебе. Я забываю самые нужные дела. Я утром сегодня отправил отряд солдат, чтобы они взяли в плен твоих родственников, и отправил этих солдат как раз в противоположную сторону…

Марика облегченно вздохнула. Осман заметил это.

— Не радуйся, — сказал он, — я уже отдал приказание, чтобы исправить эту ошибку. Когда я зарою тебя живою в могилу, Али с отрядом отправится ловить беглецов… Но иди со мною: я своими руками зарою тебя в могилу. Никто не помешает нам. Никто не выроет тебя из могилы: я услал всех слуг и всех часовых. Можешь кричать, звать на помощь — никто не услышит тебя, кроме проклятого гяура и сторожащего его Мабрука…

Упоминание о Блевио подбодрило девушку.

— Я готова! — сказала она. — Веди меня к могиле, палач!

Они вышли из гаремлыка в сад. Еще спускаясь по лестнице, Марика завидела вдали на полянке вырытую могилу. Это была ее могила…

И еще кое-что заметила Марика. Это кое-что было полупрозрачным дымом, поднимавшимся от небольшого костра, горевшего на краю могилы. Тонкий сладкий аромат насыщал воздух.

Не обращая внимания на окружающее, Осман, казавшийся помешанным, тащил Марику к могиле. Но по мере того как они приближались к роковому месту, странное чувство непобедимой слабости овладевало им. Сделав еще несколько шагов, он глубоко вздохнул, выпустил из своих ослабевших рук руку девушки.

— Ты… меня… околдовала! — пробормотал он коснеющими устами и как мертвый покатился на землю. Грузное тело его легло рядом с могилою, приготовленною для Марики. Девушке стоило толкнуть это тело ногою, чтобы оно скатилось в могилу. Но Марика не была мстительна…

— Блевио! — крикнула она. А берсальер уже мчался к ней с радостным взором. Пять минут спустя оба перелезли через каменную стену фондука и оказались на свободе в оазисе. Приготовленные Блевио еще вчера лошади мирно паслись на лужайке. Накинув на себя бараканы, беглецы уселись на лошадей и погнали их что было мочи. По дороге им встречались и всадники, и пехотинцы.

— Куда вы? — крикнул беглецам один из встречных. — Бегите, спасайтесь. Итальянцы идут. Их много, как звезд на небе… — И он побежал.

Да, суматоха, поднявшаяся в арабско-турецком лагере Османа-паши, имела серьезные основания: три итальянские колонны вышли тайком из своего лагеря, разошлись разными дорогами, и теперь одна из них уже окапывалась в тылу турецкого лагеря, а две приближались с севера, отрезая арабам все пути.

В тот момент, когда наши беглецы домчались до места, где в Красном оазисе прятались их близкие, возле турецкого лагеря уже грохотали пушечные и ружейные выстрелы. Град гранат и туча пуль сметали все живое. В лагере воцарился ужасный беспорядок. Толпы обезумевших от страха людей метались, ища выхода, разбредались по пустыне. Но гранаты и пули настигали их…

Может быть, будь на месте Осман-паша, ему удалось бы спасти хоть часть своих войск. Но он недвижим лежал на краю предназначенной для Марики могилы. И в погребе лежал злополучный мудрый Мабрук, который в волшебных снах грезил о золотых горах…