Красный орел. Герой гражданской войны Филипп Акулов

«Передайте Крестьянскому Коммунистическому полку глубокую благодарность за удивительную стойкость и доблесть, проявленные верными сынами революции в последних тяжелых боях. Истомленные, измученные, голодные армейцы Коммунистического полка не выпустили оружия из рук, отбивали и наносили удары по наступающему врагу. С тревогой мы следили за боевой деятельностью полка и с гордостью читали в каждой сводке о славных подвигах»[64].

Телеграмма командарма, объявленная в приказе то дивизии, заканчивалась следующими словами:

«Да здравствуют Орлы-коммунисты! Революция не забудет вас!»

Через несколько дней после Кутамышского боя начдив Васильев подчинил Филиппу Акулову еще одну бригаду, 3-ю, наличных сил в которой, впрочем, было немного[65].

Полки обеих бригад были крайне истомлены, командование отводило их на отдых. Однако отдыхать пришлось недолго. Впереди предстояли еще более тяжелые бои.

Вопреки всему

Полки обессилевшей 29-й дивизии, в которой едва ли насчитывалось полторы тысячи бойцов, отводились в тыл для пополнения и отдыха. Васильев вместе с комиссаром дивизии Мрачковским 23 декабря 1918 года выехал в Пермь.

В штабе армии, расположенном в доме пароходчика Мешкова, царил беспорядок.

Командарм Лашевич, который заменил в конце ноября Берзина, выбывшего на другой фронт, растерянно опрашивал Васильева:

— Скажите, что происходит? Куда девались те батальоны и полки, которые направлялись в ваше распоряжение? У меня нет никакой связи…

Небольшого роста, шарообразный командарм снизу вверх смотрел на Васильева.

— Эти батальоны с первого же выстрела сдаются в плен в полном составе, — басил Васильев. — В лучшем случае — разбегаются.

— Но почему?

— Да потому что никакой партийной работы с ними нет, и они состоят исключительно из мобилизованных, а в ряде случаев из кулаков, противников Советской власти. Между прочим, если бы штаарм своевременно давал нам пусть небольшие, но стойкие пополнения и хотя бы по самой минимальной норме снабжал снаряжением и питанием, то наша дивизия еще могла бы держать позиции. Определенно!

— Это все трудности войны. Я все время прошу резервов у Востфронта и РВС Республики, но мне тоже не дают хотя бы минимума… Но Пермь мы энергично укрепляем. У нас создан оборонительный пояс из артиллерии, которая в состоянии остановить врага одна, без пехоты…

— Без пехоты? Но это же недопустимо!

— Специалисты говорят другое… Впрочем, времени нет, вы явились кстати. Обстановка осложнилась, и вам надлежит возглавить оборону Перми. Я выезжаю…

— Ознакомьте хотя бы с планом обороны и расположением частей.

— Переговорите лично со специалистами и начальниками отделов.

Штаб армии спешно эвакуировался. Начальники отделов и служб сновали взад и вперед по коридорам, таскали какие-то бумаги, вещи. Им было не до вновь назначенного руководителя обороны Перми. Неожиданно начавшаяся в районе расположения штаба армии стрельба, поднятая неизвестно кем, ускорила эвакуацию штаба и усилила неразбериху.

Получив приказ о назначении и ничего толком не узнав о расположении частей, Обороняющих город, Васильев 24 декабря в третьем часу ночи прибыл на станцию Пермь II. Оборону города он возложил на комбрига-2 Клокова, расположившегося со своим штабом в доме Мешкова, откуда спешно выбыл Лашевич.

Необходимо было в срочном порядке упорядочить эвакуацию города, установить связь с бригадами и полками, расположенными в районе Перми. Васильев знал, что в городе находилась часть бойцов и командиров 30-й дивизии с комиссаром Борчаниновым. Но связаться с ними так и не удалось.

Нужно было организовать отправку военных и продовольственных грузов, скопившихся на станции Пермь II в огромном количестве. С удивлением узнал Васильев, что в вагонах и складах на станции обнаружилось большое количество военного обмундирования и продуктов питания, которых так не хватало на фронте! В одном из складов красноармейцы обнаружили горы валенок и тут же, с руганью и угрозами о адрес предателей, переобувались.

В шесть часов утра поступило сообщение о том, что белые заняли Мотовилихинский завод, расположенный у самой Перми, а в городе поднят мятеж. Последний полк, направленный из Перми штабом навстречу белым, полностью, вместе с командованием, перешел на сторону врага.

Васильев вместе с комиссаром Мрачковским и начальником штаба Мацуком отправился в расположение 1-го Камышловского и Рабоче-Крестьянского полков, чтобы, учитывая чрезвычайную опасность момента, лично возглавить эти полки и вышибить белых из Мотовилихи. Однако добраться до полков они не смогли: в городе их обстреляли пулеметным и ружейным огнем. Стрельба слышалась по всему городу.

— Считаю правильным вернуться на станцию и оттуда руководить обороной, — решительно заявил начальник штаба Мацук. — Глупо подставлять свои головы под пули без всякой видимой пользы. Перестрелять нашу маленькую группу ничего не стоит.

На станции все пути были забиты поездами. На главных путях оказались неисправными паровозы, куда-то исчезли машинисты. Измена была и здесь.