Красный падаван

— Вот смотри, Пётр Сергеевич, — сказал Сифоров, — здесь у тебя, допустим, это что такое?

Жданов провёл тыльной стороной карандаша вверх по стрелке:

— Видишь, диаграмма токов «плывёт»?

— Допустим.

— Вот на этой разнице фаз мы его, в сущности, и ловим. Просадки–то — бог с ними, всё–таки война идёт, мало ли. А по сдвигу видно чётко. Не соответствует потребление заявленному, никак.

Сифоров задумчиво отхлебнул чаю:

— Но он не греется, зараза.

— Не греется, — подтвердил Жданов, — и на механику, знаете ли, такое количество энергии уходить не может, соответствующей механики в схеме робота не выявляется.

— Ну да, характер–то у этой прорвы импульсный… может быть, Проша твой просто запасает энергию? Аккумуляторные батареи там, как говорится, особо ёмкие.

— Во–первых, как ты себе представляешь химический источник с нулевой инерционностью? — риторически вопросил энергетик. Сифоров неопределённо мотнул головой, мол, сам знаю, не дурак; но Пётр Сергеевич со свойственной ему дотошной методичностью несколькими короткими взмахами карандаша изобразил некий кривоватый график. — Вот тебе характеристический гистерезис. Не бывает таких аккумуляторов, знаете ли.

— Ну ладно, ладно, — отмахнулся Владимир Иванович, — во–вторых–то что?

— Во–вторых, ты знаешь, как организована звукоизоляция в переговорной.

Сифоров, конечно, знал и не удержался от плотоядной улыбки. Сказывалось полубеспризорное детство — любил он всякие хитрые ходы, ох любил. А тут ход был хитрый: ещё при установке объекта «Прокси» в переговорную залу товарищ Берия совершенно спокойно пояснил:

— Этот робот — фактически, дипломат. Не бывает такого, чтобы дипломат не подрабатывал шпионом. А раз он всё равно будет шпионить — пусть делает это так, как надо нам.

Акустическая доступность переговорной была рассчитана таким образом, чтобы Прокси мог слышать разговоры в смежных помещениях дворца, но не далее. Не зная точно возможностей инопланетного робота, обычно всё же подстраховывались: в смежных комнатах устраивали ненавязчивый шум вроде примуса, особо серьёзные переговоры проводили в других зданиях. Однако в суровой военной суматохе безобидный Проша как–то очень быстро перестал восприниматься с опаской. В самом деле, там — чёрные танки, пушки, самолёты; а тут — забавный жестяной человечек, так мило хлопающий своими смешными фоторецепторами… Ну какой из него шпион?

Сифоров, собравший и настроивший аппаратуру радиоперехвата, убедительно показал, что Прокси вообще не ведёт никаких передач в доступном землянам диапазоне частот.

— Любопытно–любопытно. — сказал он тогда Жданову, озадаченно потирая кончик носа, — А с чего мы вообще взяли, будто природа передачи радийная?

Пётр Сергеевич уставился на коллегу. Будь он менее интеллигентным человеком — непременно хлопнул бы себя по лбу. Потребление электроэнергии возрастает во время сеансов связи с орбитой, следовательно, передача идёт. В радиодиапазоне излучение зафиксировать не удаётся, следовательно, передача не в радиодиапазоне. Но самое важное: потребление характерно возрастает и в те промежутки времени, когда сеансов связи не ведётся.

Выводы?

Да что там, как сказал коллега Сифоров, вполне очевидные выводы.

— Фундаментальных взаимодействий, — на которых вообще вся материя держится, — в физике, как говорится, всего четыре, так?

— Так, — подтвердил Жданов, — и радио — это электромагнитное.

— Не подходит. — загнул палец Сифоров, — А сильное?

— Сильное взаимодействие, знаете ли, только по названию сильное, — вежливо улыбнулся энергетик, — оно на уровне атомного ядра работает, нуклоны связывает. До космоса не достать.

— И слабое туда же, оно ещё «короче» — меньше ядра. Если верить итальянскому товарищу Ферми.

— Уже не итальянскому, — сказал Пётр Сергеевич, проверяя чайник тыльной стороной ладони, — он в тридцать девятом в САСШ переехал. Впрочем, это ещё не повод не верить товарищу.

— Не знаю, — рассеянно сказал Сифоров, — по–моему, американцам вообще ни в чём верить нельзя, жулики все до единого, а кто не жулик — вовсе бандит. Помяни моё слово, Америка эту кашу заварила, Америка на ней и разожрётся.

Интеллигентный Жданов поморщился.

— Ну вот опять ты, Владимир Иваныч, — мягко сказал он, — в сущности, везде есть хорошие люди, даже в странах капитала.

Такая мысль показалось слегка бредовой даже ему самому. Сифоров посмотрел на коллегу с интересом и сочувствием. Потом товарищи синхронно вспомнили Рот Фронт, Томмазо Кампанеллу и «Хижину дяди Тома». Учёные успокоенно кивнули друг другу и вернулись к более интересным вопросам.

— Так вот, как говорится, три взаимодействия вычёркиваем: электромагнитное, сильное и слабое. Остаётся какое? Верно — гравитационное.

— Гравитационное хорошее, только как ты его измерять собираешься? Не говорю уж — перехватывать.

— А давай думать, товарищ Жданов, — азартно закричал Сифоров, — давай думать! Тут тема любопытная, тут не только в физике связи переворот — а и вообще в физике. Это, допустим, Сталинская премия корячится!

— На Капицу замахнулся? — засмеялся Жданов, — вот уж кому, как ты говоришь, «корячится».