Красный падаван

Лысый здоровяк подпрыгнул, отчаянно подтянулся на трапе, пытаясь укрыться за металлом корпуса. В глубине самолёта сверкнула неяркая вспышка, светло-красный луч ударил прямо в лицо. Наверное, волосы бы могли загореться, но волос у немца не было — вскипела лысина. Фашист молча упал в бурлящую грязь и больше не шевелился.

В болоте всё было закончено. Невидимые стрелки перенесли огонь дальше, на берег, но сухопутные фашисты, понукаемые своим визгливым командиром, уже заняли укрытия, изготовившись наконец к полноценному бою. Защёлкали винтовочные выстрелы, сперва редкие, потом более плотно. Застрекотал автомат. Поле боя сразу зазвучало как-то совсем по-земному, почти по-домашнему, хотя слышно было лишь немецкое оружие.

Немцы били не прицельно, ориентируясь по траекториям лучей. К сожалению, в наступающих сумерках оружие инопланетных десантников явно демаскировало их позиции. Хотя Коля и не считал себя знатоком, действия осназа показались ему довольно грамотными. Космические стрелки постоянно меняли свои позиции, больше двух-трёх выстрелов подряд с одной и той же точки он ни разу не заметил. Тихо тлела невысокая берёзка, неудачно попавшая под луч смерти. Несколько наглых немцев, рванувших было в обход по левому флангу, тут же наткнулись на беглый огонь и залегли.

И всё же в бою наступило шаткое, неуютное равновесие. Слишком малая сила противостояла немцам: эта сила могла удержать их от того, чтобы завладеть сбитым самолётом, но была не в состоянии уверенно отбросить от «Тени».

Со своего пригорочка Половинкин задумчиво рассматривал поле боя, и не мог придумать никакого выхода из позиционного тупика. Ну начнёшь ты лупить по немцам с тылу — так в пять стволов много не нащёлкаешь, тут же ответят, да и обойдут быстро.

Жаль, нет гранат, да кто ж с гранатами летает в космос. Убитые конвойные богатством вооружения не отличались, пленные красноармейцы… ну, понятно. Если только у тех немцев, кого товарищ Старкиллер порубал в лесу.

Коля чуть сполз с пригорка и вывернулся на животе.

— Макаров! Макаров, сюда давай! — зашипел он, осторожно махнув рукой.

Молодой фельдшер, старательно отталкиваясь от земли распластанными ступнями, ужом подполз к Половинкину:

— Да, товарищ лейтенант государственной безопасности!

— Как там товарищ лётчица?

Макаров замялся, но ответил честно:

— Не очень. Ей хирурга надо как можно скорее, я говорил. Пуля высоко застряла, если смотреть с правой стороны, то примерно вот…

— Не подымайся, — предупредил Коля, осматривая бойца. — Сапоги в лесу снял, с немцев убитых?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Гранат не было у них?

— Никак нет, — огорчённо ответил Макаров, — обыскали всех троих, тщательно, как вы приказали.

— Четверых, — машинально поправил Коля.

— Никак нет, товарищ лейтенант, троих. Трое там было, на поляне-то.

— Ладно, Макаров, неважно, — дёрнул щекой Половинкин, — нам теперь надо быстро лекарство забрать у десантников, понимаешь? Пока ещё больше немцев не прикатило.

— Не прикатят пока, товарищ лейтенант, — бодро заявил фельдшер, — здесь ведь не передовая, а у них автомашин тоже мало, в основном гужевой транспорт.

Он многозначительно поднял вверх палец, но спохватился и быстро убрал руку.

— Ты это откуда знаешь? — спросил Коля.

— Товарищ майор объяснял на политзанятиях, он немецкий знает.

— Вы что, и занятия проводили в окружении?

— А как же, товарищ лейтенант. Разве можно мыслительный процесс пускать на самотёк? Всё равно ж боец думать не перестанет, так надо, чтоб он в правильную сторону всё время думал, тогда от мыслей толк будет.

— Молодец у вас майор.

— Так точно, Борис Михалыч хороший. Как думаете, товарищ лейтенант, — неуверенно спросил вдруг Макаров, — нас не накажут, что в плен попали?

— Проверят, разберутся.

— А вдруг не так разберутся? Когда им там разбираться-то особо?

— Значит, не разберутся, — сказал Коля, осторожно высматривая незаметных в сумерках стрелков. Визгливый фашист продолжал надсаживаться, — ты раньше времени башку не забивай. Думай, как искупить. А то как в плен, так все, а как отвечать — так «разбирайтесь». Вам Родина зачем, чтоб зад в тепле, а как припрёт — так сдаться поскорее?

— Вы не думайте, товарищ лейтенант, — горячо зашептал Макаров, — мы не сдавались, мы шли, шли, в лесу прятались, я оружие не бросил! Потом на привал, а тут они… часовой два дня не ел, заснул… окружили, винтовки наставили — и всё. Что тут сделаешь?

Паренёк порывисто развёл руками. Половинкин ухватил его за плечо, дёрнул к земле.

— Да пригнись ты, вояка, не отсвечивай! Кто окружил, конвойные-то ваши?

— Они не настоящие конвоиры, товарищ лейтенант, — сказал Макаров, снова плюхаясь на пузо и вжимаясь в траву рядом с Колей, — так, обозники из «Рейха».

— Дивизия танковая?

— Мотопехота, — передёрнул плечами фельдшер, — вторым эшелоном идут, подчищают за линией фронта.

— Понятно, — сказал Половинкин, прикидывая, насколько быстро тут темнеет, — ну «Рейх», так «Рейх». Я вот у деда в Саратове свиней колол — примерно так же визжат.

Макаров даже присвистнул:

— Ну вы скажете, товарищ лейтенант! То свинья, а то — немец.