Красный падаван

Самым странным было то, что в каскад оказалась включена не только надирная артиллерия корабля. Понятия верха и низа имеют смысл лишь на орбите, в условиях трёхмерного пространства нет необходимости разделять системы управления верхней и нижней полусферами. Сейчас такая универсальность сыграла с кораблём злую шутку: пострадали все установки, физически подключённые к главному силовому контуру. Списать это на случайность было бы уже недопустимым оптимизмом.

Сама Сила встала на его пути.

До новой катастрофы тёмный джедай предполагал за относительно небольшой срок восстановить «Палач» до состояния, в котором станет возможным возвращение домой — возвращаться с поджатым хвостом он намерен не был. Теперь же оставался единственный выход — отправить курьерский челнок к Императору с просьбой о помощи.

На роль курьера годилась только «Разбойная тень», но она ещё раньше пропала в крушении на поверхности.

Владыка ситх опустил голову.

Проклятая планета играючи уклонялась от его ярости.

Товарищ Старкиллер играючи уклонился от одиночного выстрела. Коля даже позавидовал выверенности движений юноши. С таким балетным талантом, может, и правда рукопашная выйдет удачной. Тем более, в лесу длинные винтовки немцам только мешали. Вот будь у них пистолет-пулемёты — тогда другое дело.

Сам Половинкин на рожон, конечно, не полез — только дурак бежит в штыковую, когда можно поразить врага из укрытия. Пуля-дура — Суворов сказал. Шагов за сто до ожидаемого столкновения он сместился с тропы влево и пошёл пригнувшись, зорко высматривая врага и держа руку с пистолетом у пояса. Приятная весомость оружия всё-таки внушала некоторую уверенность.

Он кинул быстрый взгляд на Старкиллера. Тот спешил навстречу немцам, как совсем недавно паровозом пёр по Красной площади, только быстрее. Ничему жизнь не учит, успел хмыкнуть Коля, но тут инопланетный диверсант вскинул левую руку, и воздух прямо перед ним словно взорвался мощным порывом ветра. Неуверенный собачий лай превратился в резкий обречённый визг.

Из-за осинового ствола, за которым укрылся Половинкин, было видно, как обе овчарки, крупные серые в подпалинах звери, кубарем отлетают назад, за спины своих ошеломлённых проводников, от неожиданности роняющих поводки. Сами гитлеровцы тоже попятились, но остались стоять на ногах, и Коля как-то догадался, что их Старкиллер вовсе не собирался сшибать.

Оказалось, что немцев всего-то четверо и вид у них был вовсе не такой бравый, какой бывает у матёрых строевых солдат, а тем более — хвалёных фашистских егерей из команд противопартизанской или контрдиверсионной борьбы. Довольно-таки обтёрханный был вид, скажем прямо. Судя по всему, эти фашисты не охотились на них целенаправленно, а случайно оказались рядом с местом крушения и на свою беду решили разведать обстановку.

Тем лучше. Быстро становилось понятно, что ловить бедолагам тут совершенно нечего.

Один из гитлеровцев, ражий детина с безобразным шрамом на щеке, успел выстрелить навскидку и теперь судорожно передёргивал затвор своего длинного «маузера». Старкиллер скользящим шагом стремительно приблизился к немцу, сверкнула тёмно-алая молния — Половинкин понял, что юноша пустил в ход свой «сварочный аппарат», — и в руках фашиста осталось две половинки винтовки, разделённые аккуратным косым разрезом. Коля даже порадовался изумлению, проступившему было на мясистом лице немца, но тут детина оскалился и попытался ударить Старкиллера сразу обоими обломками своего «маузера». Инопланетный диверсант даже не стал уворачиваться. Он просто снова взмахнул рукой, и ещё один удар ветра отшвырнул немца в кусты.

Двое других, не таких шустрых, вскидывали винтовки, но медленно, уже слишком медленно.

Одного из них Старкиллер вскрыл косым ударом меча, рассекая чёрный танкистский комбинезон от ключицы до бедра — немец выплеснулся наружу, как большая бестолковая рыбина, но крови было совсем немного. Другого юноша походя ткнул мечом в грудь — гитлеровец захрипел, роняя оружие, и завалился на спину.

К этому моменту последний фашист бросил карабин и вскинул руки в отчаянном жесте сдачи. Старкиллер с совершенно безразличным видом отрубил немцу кисти, оба предплечья, затем голову. Алое лезвие прочертило в тонком воздухе латинскую букву Z.

Балет, подумал Коля, борясь с подступающей тошнотой, «Лебединое озеро».

Советское государство боролось за повышение культурного уровня своих правоохранителей: им запрещали ругаться нехорошими словами и всем училищем водили в театр, но тогда Половинкина, можно сказать, не тошнило.

Он вспомнил, что так ни разу и не успел выстрелить, и прислушался к окрестностям, удивляясь, что немцы шли за ними такой плотной группой. Но всё было тихо, только сзади слышался хруст шагов догонявшей их недисциплинированной Эклипс, и он дрожащей рукой убрал «ТТ» в кобуру. Возбуждение угасало.

Коля выбрался из-за дерева и пошёл к товарищу Старкиллеру. Тот убрал свою непонятную саблю и стоял теперь с упрямо опущенной головой, прямо среди убитых им фашистов. Обожжённые руки уродством теперь не казались. «Честный рабочий инструмент», — подумал Коля.