Красный пассажир

По состоянию рукоятки и затвора было видно, что пушка совершенно не затерта мозолистыми солдатскими руками и, как говорится, с ноля, и он не удержался, чтобы вечером, когда все свободные ринулись на танцы в музыкальный салон, выйти на шлюпочную палубу и там под свист ветра произвести пробный выстрел в десятимиллиметровую переборку надстройки, за которой находилось служебное помещение электриков. Пуля не осилила проката немецких сталелитейных заводов, лишь навечно оставила свой автограф на крашенной поверхности, но и без этого было видно, что машина обладает приличной убойной силой и готова к применению.

Смагин проверил обойму и как заправский бандит засунул пушку за пояс брюк, прикрыв толстым свитером. Он не спеша, вышел в холл, где увидел с десяток пассажиров, которые тихо переговаривались между собой, но при его появлении смолкли и проводили взглядами, пока он не скрылся из виду. Среди пассажиров мелькнули беспокойные глаза Валентины. «Бедная малышка, неужели ты переживаешь за старого и прошедшего через десятки вот таких жизненных передряг, и все еще гарцующего перед молоденькими девочками, отпетого лицемера. «Нет, Игорек, — подумал про себя Смагин, — девушек обижать нельзя, потом жалеть будешь».

Дорогу ему перегородил долговязый парень с бритой головой, он был слегка навеселе, но крепко держался на ногах. Смагин сразу узнал его и улыбнулся.

— Не соскучился еще по своей Белоснежке?

Парень махнул рукой.

— Слушай начальник, не о бабах речь — без церемоний начал он, — я тут с братанами потолковал, ежели что, подсобим тебе справится с этими обормотами в форме, сам год, как дембельнулся и в Афгане тоже довелось пострелять, но не скурвился, не присел на кайф, девок не насилую. Так что гляди, я рядом, только дай знать.

— Ладно, позову, если понадобиться, но попробую без кровопролития, — Игорь поправил за поясом «магнум», который надо сказать придавал ему больше уверенности, чем все вместе взятые помощники.

Ему даже стало смешно, что сейчас, когда он идет, кажется, в самое пекло, то совершенно не думает о том, что может произойти, его не беспокоила сейчас даже мимолетная любовь к хрупкой официантке Галочке, не терзали его мысли о береге, о семье, а только вся голова была занята этой неуклюжей, простодушной хохлушкой Валентиной.

Что за чувственную душу ему подарила мать. Она могла быть и жестокой, и доброй и твердой, как у матери, и чистой, словно у младенца, а порой без меры подлой и жестокой по отношению к своим врагам. А может это отголоски детства, когда его любимая мать слишком властно влияла на неокрепшую психику молчаливого Игорька, заставляя под любым предлогом исполнять ее волю. И вот теперь, оказавшись на свободе его загнанное в самый дальний уголок души эгоистическое мужское начало, наконец-то нашло выход и, словно сорняки на удобренной людскими пороками грядках непорочного сознания, эти слуги дьявола прорываются наружу и забивают все самые лучшие всходы в его душе. Но нет, его уже не переделаешь и надо жить с тем, что имеешь.

Смагина привел в себя голос старпома.

— Давайте сюда, Игорь Львович, может, сначала переговорите с ними, а уж потом будем ломать двери.

Игорь кивнул головой.

— Эй, сержант, — он ногой постучал в железную дверь, — начальник рейса с тобой говорит, — Игорь приложил ухо к вентиляционному патрубку и издалека услышал тонкий голос солдата. По тембру звучания Смагин к своему удовлетворению понял, что сержант еще не совсем пьян, и с ним можно говорить.

— Слушай, сержант, вы наделали глупостей, но я вам гарантирую, что если вы сейчас немедленно выпустите девушку, об этом не узнает ни ваше армейское начальство, ни ваши родители. Вы останетесь для всех героями. Если будете продолжать пить и насиловать девчонку, как это не прискорбно всех вас ждет тюрьма и позор. У меня есть предложение, вы даете Пузиковой по сотке баксов каждый и выпускаете на волю. Далее мы вас трогать не будем до самого Северокурильска, можете пить и делать все что пожелаете. Но как только подойдем на рейд, вы должны все выйти с вещами на трап. Гарантирую, что ни какие письма и бумаги вам в след не полетят.

Игорь прислушался, на другом конце воздухозаборника стояла гробовая тишина, затем загремели запоры, дверь со скрежетом отварилась и на пороге появилась Пузикова. Когда-то блестящие и волнистые волосы ее были растрепаны, большие голубые глаза, соблазнившие не один десяток мужчин, налились кровью и опухли. Она куталась в шерстяное одеяло и еле стояла на ногах, в руке девушка сжимала пачку помятых стодолларовых купюр. Дверь тотчас резко захлопнулась, и за переборкой раздались дикие вопли. Солдаты затянули, свою, строевую — походную: «…Не плачь девчонка, пройдут дожди, солдат вернется, ты только жди…»

Запирай их, старпом, снаружи, ничего подождем на рейде пару суток, сами за водой повылазят, сушняк — дело не шуточное.

— Ирина, да ты смертельно пьяна, — пассажирский помощник подхватил девушку за талию, иначе она бы та свалилась на пол — есть здесь ее подруги, давайте ведите нашу героиню быстренько в сауну.