Красный пассажир

— Андрей Евгеньевич, пока я хозяин на пассажире, следовательно, отвечаю за каждого пассажира и не собираюсь еще раз рисковать из-за нашего, одержимого манией величия, корейца. А на твои слова скажу, был бы кто другой, я бы с ним вообще не разговаривал, и я не беру на борт кого попало, а, согласно контракта, перевожу рыбаков и моряков.

— А Пегай, кто по — твоему, — закричал в эфир сорвавшимся голосом Фисталов.

— По-моему он просто начальник экспедиции и я его с удовольствием приму на борт в точке, которая удобна мне для работы. Так что сообщи ему об этом и еще, что я простою здесь еще сутки, если великий начальник пожелает, то времени у него достаточно, а, ежели что, и до Магадана может добраться и оттуда со всеми удобствами долететь да Владивостока за пару часов. Кстати, он может подождать «Карское море», Калугин дней через десять, на обратном пути его и заберет.

— Ну, смотри, Игорь, у тебя могут быть большие неприятности, у Пегая большие связи в министерстве, да и в нашем управлении.

— Брось, Евгеньич, ты меня знаешь, в шестерках никогда не бегал, перед начальством не прогибался, у меня и так за этот рейс столько грехов — десять раз хватит уволить. Ты лучше пришли мотобот со своими людьми, я для успокоения души припас для твоих бессменных начальников экспедиций пару ящиков «минералки».

— Как знаешь, а вот за «минералку» спасибо, от всего нашего штаба братва тебе поклон шлет. Вон, народ только услышал, враз повеселел, чай праздник революционный надвигается, треба помянуть жертв Великого Октября.

* * *

Игорь накинул «аляску» и спустился по трапу в фойе, переполненное людьми. Словно из-под земли появился пассажирский. Его лицо слегка припухло от бессонной ночи, в глазах все еще мелькало тревожными искорками чувство настороженности и напряжения.

— Люди готовы, Игорь Львович, ждем вашей команды, первый мотобот уже под бортом.

— Какие они скорые, — Игорь открыл массивную дверь, ведущую к трапу, и взглянул вниз, где покачивался изъеденный солью и пропитанный потом сотен рыбацких путин, десятиметровый мотобот с десятком людей на банках, ежившихся от пронзительного ветра, несущего холодные массы ледяного воздуха с арктического материка.

— Майна трап, — скомандовал Смагин, чего людей морозить, — он дружелюбно улыбнулся незнакомой черноглазой девушке с большим кожаным чемоданом, стоящей первой у выхода.

— Куда торопишься, красавице, не удержался Смагин, впереди еще долгие месяцы изнурительной работы, а ты рвешься, словно на трап самолета, летящего на Багамы.

— Какие Багамы, начальник, в нашей деревни мужики и те без работы сидят, истосковались руки по труду и сытому обеду.

— Ну, давай осваивай север, на обратном пути, где-нибудь через годик, дай бог, свидимся, расскажешь о своих впечатлениях.

Девушка ничего не ответила, а начала осторожно спускаться по качающемуся трапу.

— Куда, прешь, деревня, — раздался голос бородатого шкипера в телогрейке нараспашку, уверенно стоящего на корме у руля, вздымающегося на волне, мотобота — дай людям подняться, салага…

Игорь отошел от трапа и, хотел, было, идти к себе в каюту за бумагами, но тут его остановил пассажирский.

— Что за проблемы, — нахмурился Смагин, предчувствуя очередную недобрую весть.

— Второй люкс пока еще занят, там эта девица ждет вас, ну та, что с вами два дня тому назад в баре гасилась, а вы просили подготовить люкс для Сидоренко. — Александр загадочно улыбнулся, — что-то она тебя, Игорь, зацепила, гляжу я, — пассажирский понизил голос, — не пора ли указать девушке место.

— Ты Валентину имеешь ввиду, — Игорь непонимающе вскинул брови, — я ведь с ней еще вчера распрощался.

— Не знаю, не знаю, — пассажирский развел руками, — ждет тебя, иди и разберись, могу и я, только церемониться с ней не буду.

Игорь быстрым шагом прошел по коридору, ему показалось, что все смотрят ему вслед. — «Слабак, — он сплюнул себе под ноги, — вот что бывает, когда даешь слабину своим эмоциям. Уже давно переспал бы с ней и забыл, нет, надо самому мучаться и девке голову морочить». В эту минуту он ясно понимал, что Валентина просто так, от своего не отступится, и был готов сейчас же покончить с этой глупой историей. Его уверенность еще больше окрепла, года, войдя в каюту, он увидел Валентину, сидящую на диване в одном домашнем пестром, татарского покроя, халате. Два больших саквояжа стояли посреди каюты, ожидая свою хозяйку, которая, казалось, и не собиралась пересаживаться на плавзавод.

— Ну, и чего мы ждем, — начал Игорь нарочито сердито. Он упер руки в бока и широко расставил ноги, словно изготовился к схватке. — Ты что же не слышала объявление всем пассажирам выйти не пересадку, тебя одну никто ждать не станет, поедешь обратно за свой счет.

— А может, я и не хочу никуда пересаживаться, — Валентина озорно сверкнула глазками, подливая масла в огонь. Для верности она привстала на коленях и, изящно изогнув спину, и выглянула в иллюминатор, так, что правая нога оголилась до крутого, испепеляющего белизной кожи, бедра.