Красный паук, или Семь секунд вечности

– Вот и хорошо, – шумно задышал Шустрый. – Что-то сердце стало шалить в самый неподходящий момент. Ну, да ладно. Меня интересует ваше открытие, молодой человек. Вы говорите, все произошло случайно. Случайность – великая штука, без случайностей не было бы прогресса!

– Я вам расскажу все, что знаю, товарищ полковник, – тихо проговорил бледный Кондратьев.

– Но прошу вас, Марк Глебович, пощадите Петрова.

– Нет, – резко ответил Марк Глебович. – Благодаря твоему опыту я понял: Петров – мой враг! Я видел его глаза! А своих врагов я всегда убиваю. Морозов! Чаю!

– А теперь давайте по порядку, товарищ Кондратьев, – полковник Шустрый допил второй стакан чая и откинулся на диване.

– Я случайно поместил свою картину в электромагнитное поле. – Кондратьев кивнул на чемодан, – Что произошло в тот момент, описать словами невозможно, но результат эксперимента – в холле второго этажа.

– Хорошо. Допустим, я всему поверил, – Шустрый встал из-за стола и прошелся до балкона.

– Означает ли это, что с помощью этой аппаратуры можно добыть любую материальную вещь?

– Не знаю, товарищ полковник, надо все проверить, – осторожно ответил Кондратьев, косясь на неподвижного Петрова, – разрешите встать?

– Да, – кивнул Марк Глебович.

Кондратьев подошел к окну и отдернул тяжелую штору. Закат догорал над далекими горами, и верхушки сосен за озером уже освещались появившейся Луной.

– Одно могу точно сказать, – продолжил Николай Иванович, – эти «фокусы» – проявление каких-то неизвестных мне сил, неисследованных полей или частиц. Поэтому надо срочно продолжать и проводить эксперимент за экспериментом. А открывающиеся перспективы потрясающие! С помощью этой или более совершенной аппаратуры можно получить доступ, возможно, ко всей мировой информации. Или, допустим, ко всем стратегическим запасам угля, нефти. А может быть, и к тайнам Вселенной, к новым космическим объектам, к новым технологиям и неизвестным пока источникам энергии.

– Я, пожалуй, соглашусь, – кивнул Шустрый, – транспортировка танка с передовой – факт в высшей степени убедительный. А что еще можно натворить с помощью твоей картинки? Давай сейчас ночью стащим у Гитлера все его танки и самолеты, а завтра разгромим фашистов по всем фронтам! И выиграем войну! А что? – выпалил Шустрый.

Кроваво-красный паучок как загипнотизированный смотрел на черную кровь, проступающую большим пятном на белой простыне.

– Не уверен, товарищ полковник, что сумею произвести правильные настройки, – отрицательно покачал головой Кондратьев, – А вдруг ошибка… и мы выкрадем свои танки, что тогда?

Подполковник Шустрый встал с дивана и подошел к балконной двери.

– Красивая Луна, – произнес он отрешенно. – А нельзя ли через твой реостат, положим, просто Гитлера укокошить? И тогда уж точно делу конец!

Кроваво-красный паучок, высоко поднявшись на вытянутых ногах, потирал ядовитые хелицеры.

– Ты представляешь? – загорелся смелой идеей начальник особого отдела гарнизона подполковник Шустрый, – вот это было бы дело!

– Тут надо крепко подумать, товарищ полковник, – закусил губу Кондратьев, – допустим, послать по радио направленный модулированный сигнал – импульс смерти?! Мне как-то не по себе стало, товарищ полковник.

– Как ты говоришь? Импульс смерти? По-моему, звучит неплохо, – обрадовался Шустрый.

– Звучит интересно, даже можно сказать: зловеще, – зябко повел плечами Кондратьев, – только в этом случае мы вторгаемся в неизведанную, запретную область, – он посмотрел на нарисованные листья. – Такое воздействие может самым негативным образом повлиять на естественный ход развития человечества. А вдруг этот импульс куда-нибудь не туда попадет? Я пока ничего гарантировать не могу, товарищ полковник.

– Что значит: «не туда»? Ты сделай так, чтобы импульс смерти попал, куда надо, и кого надо укокошил! Кондратьев! Надо мыслить в государственных масштабах! – почувствовал азарт Шустрый, – ты же знаешь, сколько этот душегуб наших людей извел? Мы ведем кровопролитную войну за свою независимость. За каждую пядь земли русской. Поэтому все разговоры о пощаде врага расцениваются, как преступление и предательство.

– Марк Глебович, – серьезно заговорил Кондратьев, – я понимаю ваше желание: раз и готово! Но вы подумайте, что если мы сейчас здесь запустим в неизвестность какое-нибудь задание, типа «смерть Гитлеру», а выйдет все наоборот, что тогда?

– Что тогда? – спросил Шустрый.

– Не знаю, товарищ полковник, – с тоской в голосе отвечал Кондратьев, – уверен в одном: стоит только что-нибудь дельное изобрести или открыть, как тут же это применяется против человека и всего человечества. Порох изобрели для праздничных фейерверков, а сейчас только у нас в России сколько народу поубивали этим порохом.

Кроваво-красный паучок мгновенно переместился на букву «Ш» и замер.

– Ты что, Кондратьев? Фрицев жалеть вздумал? – Марк Глебович нахохлился и выставил вперед нос, – да эти нелюди мою двоюродную сестру с семьей под Смоленском расстреляли! И сожгли все на сто верст в округе. Ты их жалеть вздумал?! Ты сейчас же сделаешь все, что я тебе буду приказывать, понятно?