Красный павильон

— Увы! У здоровенных парней, вроде меня и тебя, это не получается. Нам всегда хочется приложить силу, а это все портит. Шары нужно только запустить, а потом они должны все делать сами, ты же только их направляешь. Такая техника называется подвешенным равновесием, потому что ты словно бы висишь в воздухе между двумя вращающимися шарами. А это доступно только маленькому, легкому человеку. А кроме того, это искусство можно применять только на открытом пространстве, где есть свобода движения для рук. Поэтому в помещениях сражаюсь я, а на открытых местах — Креветка. Я же тебе говорил, мы с ним составляем одну команду.

Указав на маленькую покосившуюся лачугу, притулившуюся к высокому тисовому дереву, он бросил:

— А вот там живет госпожа Лин.

Вскоре они оказались на берегу реки, поросшем ивовыми деревьями. За грубым бамбуковым забором стоял маленький побеленный дом с соломенной крышей. Краб провел Ма Жуна на ухоженный участок позади дома, где не росло ничего, кроме тыкв, и предложил ему сесть на деревянную скамейку под карнизом. Оттуда открывался прекрасный вид на широкий водный простор. Осматривая мирные окрестности, Ма Жун обратил внимание на высокий бамбуковый каркас. На нем, на разной высоте от земли, было размещено шесть тыкв.

— А это для чего? — с любопытством спросил он.

Краб обернулся к Креветке, который появился из-за угла дома со все еще кислой миной на лице, и крикнул ему:

— Третий номер!

С быстротой молнии маленький горбун выбросил руку вперед. Раздался железный лязг, и шар раздробил третью тыкву на каркасе.

Тяжело ступая, Краб подошел к полуразбитой тыкве и, подняв ее, водрузил на своей здоровенной ладони. Креветка озабоченно заторопился к нему, и они оба принялись молча рассматривать тыкву. Краб покачал головой и отбросил ее в сторону. Укоризненно он произнес:

— Чего я и боялся! Снова ты крутил!

Коротышка покраснел и возмущенно спросил:

— Ты считаешь, что отклонение от центра на один цунь[1] — это кручение?

— Ударил ты не слишком плохо, — согласился Краб, — но все же крутил. Ты работаешь локтем. А нужно делать щелчок. Кистью.

Креветка фыркнул. Посмотрев на реку, он сказал:

— Похоже, мой сын появится не скоро. Принесу-ка я чего-нибудь выпить. — Он ушел в дом, а Краб с Ма Жуном вернулись к крыльцу.

Усевшись на прежнее место, Ма Жун воскликнул:

— Я понял, вы используете их как мишени!

— А как ты думал, для чего иначе мы бы их выращивали? Через день я устанавливаю для него шесть тыкв разного размера и на разных уровнях. — Он оглянулся, чтобы убедиться, что слова его не донесутся до Креветки, и прошептал на ухо Ма Жуну: — Он мастер, настоящий мастер! Но если я ему об этом скажу, он расслабится. Особенно при работе короткой цепью. А я за него в ответе. Он же мой друг.

Ма Жун понимающе кивнул. Через некоторое время он спросил:

— А чем занимается его сын?

— Насколько мне известно, ничем особенным, — медленно ответил Краб. — Видишь ли, его нет в живых. А какой это был прекрасный крепкий парень! И Креветка им очень гордился, прямо до одури. Четыре года назад его сын вместе с матерью отправился на рыбную ловлю. Их лодка столкнулась с военным кораблем, и они утонули. Оба. А потом Креветка начал хныкать каждый раз, когда вспоминал о своем сыне. Разве можно работать с таким человеком? Я был сыт этим по горло и однажды сказал: «Креветка, твой сын не умер. Просто сейчас ты не видишься с ним так часто, потому что он большую часть времени проводит на реке». И Креветка этому поверил. Правда, я ничего не сказал о его жене, потому что есть пределы тому, чему он способен поверить. У нее был ужасно острый язык. — Краб вздохнул и почесал голову. — И тогда я сказал Креветке: «Давай перейдем в ночную смену, тогда нам удастся встретить твоего сына, когда пополудни он вернется». И Креветка на это согласился. — Пожав широкими плечами, Краб заключил: — Конечно, мальчик никогда не вернется, но, во всяком случае, у Креветки остается какая-то надежда. А я могу время от времени беседовать с ним о сыне, и он не начинает при этом проливать слезы.

Из дома вышел Креветка с большим кувшином вина и тремя глиняными чашками. Он расставил их на тщательно вымытой поверхности стола и присел рядом. Все выпили за успешный исход битвы. Ма Жун причмокнул от удовольствия, и Краб снова наполнил его чашку. Ма Жун спросил:

— А ты знал этих ублюдков?

— Двоих из них. Они из банды, промышляющей за рекой. Недели две назад они пытались ограбить одного из посыльных Фэна. Мы как раз его сопровождали, и троих нападавших прикончили, а те двое, которым удалось сбежать, получили свое сегодня.

— А о каком это Ли бормотал умирающий? — снова спросил Ма Жун.

— Сколько людей на острове носят фамилию Ли? — спросил Краб Креветку.

— Пара сотен.

— Ты слышал, — сказал Краб, уставив на Ма Жуна свои выпуклые глаза. — Пара сотен!

— Это не слишком много нам дает, — уныло покачал головой Ма Жун.

— Им это тоже не слишком много дает, — сухо произнес Краб. Затем он обратился к Креветке: — Как красиво сейчас выглядит река! Жаль, что нам не удается чаще бывать дома по вечерам.